Дмитрий Полетаев. С театральных подмостков на телеэкран. Следующие остановки - литература и кино
29 Мая, 2012, Беседовал Геннадий Кацов
Телеведущий НТВ-Америка Дмитрий Полетаев. Фото НТВ-Америка
Дмитрий Полетаев в ЭНЦИКЛОПЕДИИ РУССКОЙ АМЕРИКИ > > >
Дмитрий Полетаев – известный журналист, телеведущий, писатель. Я хотел бы, чтобы за эти 15 минут Вы рассказали о своей жизни. Вот такое количество времени у нас есть, поэтому начнем, пожалуй, с дня рождения, места рождения.
Родился в Москве, в 1960-м году, в городе Кунцево, точнее, Кунцевский район тогда еще был городом Кунцево. Первый, так сказать, период моей жизни, наверное, мало представляет какой интерес. Никаких особых талантов и дарований, как Моцарт, с пяти лет я не обнаружил, поэтому – давайте перелистнем сразу 17 лет и перейдем к каким-то более таким решительным свершениям.
А школа там же была?
Да, школа там же была. Я как родился, так и вырос: улица Гришина, перекресток с улицей Неделина – известные две улицы Кунцевского района города Москвы, недалеко от Рублевского шоссе. Когда-то ходили еще купаться на Москву-реку, сейчас там уже Крылатское, все застроено небоскребами, все изменилось. В Москве все изменилось.
Чтобы потом к этому не возвращаться, ведь мы сразу представили: журналист, тележурналист, писатель. А родители имеют к этому отношение?
Никакого отношения к моим творческим профессиям мои родители не имели, и в этом, я бы сказал, заключалась первая проблема, в первой половине моей жизни, потому что, естественно, как и все дети инженерных семей, я должен был поступить в инженерный ВУЗ, что я успешно и провалил, постольку никаких способностей к этому не имел. Несмотря на то, что готовился, были репетиторы по физике и математике, но вот так вот... Открою Вам секрет, мне сейчас уже 52 года, но мне еще ни разу не пригодились знания из физики, из математики. Все-таки, можно прожить без этих двух наук, которые я глубочайшим образом уважаю.
Какой ВУЗ не досчитался студента-технаря?
ВУЗ – первый понес серьезную утрату – это МИСИ. Не знаю, почему я вдруг решил поступать в Московский Инженерно-Строительный Институт? Может быть, он был удобно расположен, рядом с Павелецким вокзалом. В принципе, изучение физики, лирики, - это 60-е годы, фантастика, братья Стругацкие... Нет, нет, я так не могу сказать, меня захватывали науки. Ну, математека - это, конечно, слишком серьезно, но физика – мне, как бы, нравилась; химия; электроника тогда была на подъеме, развивалась
Журнал «Наука и техника».
«Наука и техника» прочитывалась до дыр, «Наука и жизнь».
Это был очень хороший журнал.
Да, очень хороший журнал. Вторая была попытка - в институт МИРЭА, Московский Институт Радио, Электроники и Автоматики. Понимаешь, как бы, мне очень хотелось создать что-то типа гиперболоида инженера, в данном случае, Полетаева, а не Гарина. Нет, тоже страна посчитала..., или судьба готовила в этот момент другую дорогу. Все мои попытки закончились, и нужно было идти или в армию сдаваться, или что-то делать. Но тут меня отец отправил учиться жизни на завод, в слесарный цех. И я поступил одновременно с этим в вечерний институт, технический ВУЗ - Политехнический институт. Московский Политехнический институт. Было только вечернее отделение, ну, днем работал, вечером учился. Очень полезными оказались первые полгода, потому что я тогда абсолютно четко понял, что я, ну, абсолютно не приспособлен для изучения технических каких-то вещей, и этим я заниматься не буду, причем, я пришел к этому с таким убеждением, на таком это было принято основании, что...это было...
Обратной дороги нет.
Обратной дороги нет. Я этим заниматься не буду. А чем? Я, как бы, не знал, что есть какие-то гуманитарные науки. Короче говоря, я решил стать артистом, чтобы долго не мучаться, потому что 5 институтов, в которые начинают сдавать экзамены с апреля, больше шансов дают на выигрыш, на победу. И действительно, не пропуская ближайшего же февраля, это был набор 1988-го года, я приехал на сдачу первого конкурса во ВГИК. Тогда набирали курс Тамара Макарова и Сергей Герасимов. Я сначала не понял, что за демонстрацию какую-то репетируют, парад или что-то такое, потому что вся улица была запружена, троллейбус еле продрался через сотни, как оказалось, абитуриентов. Тут я немного струхнул. Я, конечно, подготовился, прочитал, что надо было выучить - стихотворение, басню, прозу. Я проходил мимо десятков людей, которые как Тору или Библию, но Тору, скорей всего, вот так вот раскачиваясь, повторяли, учили... Мне тогда пришло в голову, что тут же не идет экзамен на твою память, дело же не в этом, я понимал специфику. Короче, забегая вперед, я скажу, что я прошел этот тур, один из ста. Это дало мне, так скажем, билет – карт-бланш. Далее много было приключений.
Родители были потрясены?
Родители были потрясены. Вот это вот, дало... До этого я молчал, родителям не рассказывал ничего, естественно, потому что, ну, это было смехотворно считать, что человек с улицы, не имея никакого блата ни в театре, нигде, может поступить в театральное училище, или во ВГИК – Институт кинематографии. И я, когда это все уже родителям докладывал, то есть, у меня было уже доказательство. Я сказал: «Вот, я прошел первый тур». Ну, тут уже, как бы, вопросы все отпадали. Все были страшно потрясены, больше всего я. С этого момента жизнь моя повернулась совершенно в другом направлении. Это был первый краеугольный, поворотный пункт. Знаешь, когда там богатырь стоит – налево пойдешь, направо пойдешь – вот, это был один из тех моментов.
А второй момент был, когда, заканчивая Училище имени Щепкина, в которое я попал тогда, - поступал я во все: Школа студия МХАТ, Щукинское театральное Училище, ГИТИС, ВГИК, но попал я – тоже не буду загружать сейчас очень много народного внимания, именно, в Щепкинское училище, на курс Царева. Педагоги были: Римма Гавриловна Солнцева и Леонид Ефимович Хейфиц. Когда я отучился, но еще точнее, заканчивал этот четвертый курс, я получил приглашение – впервые Центральное телевидение набирало молодых дикторов в Отдел дикторов Центрального телевидения. Моя коллега будущая, которая училась на год меня старше, Майя Сидорова, была такая диктор телевидения, в общем, тоже способствовала этому. И я поступил. Неожиданно прошел конкурс, не очень этого хотя, потому что диктор у нас было на курсе ругательное слово. Хейфиц часто говорил: «Чего ты там стоишь на сцене, вещаешь, как диктор». Я готовился к другому, но, тем не менее, вдруг оказался в Отделе дикторов Центрального телевидения. Опять следующий поворот, вот этот самый перекресток, который тоже развернул и увел меня. От актерства перевел в журналистику. Тоже, как бы, общение со зрителями, но тут уже совсем другое.
С театральных подмостков - на телеэкран.
Да, с театральных подмостков на телеэкран. Тогда только еще все начинало развиваться, второй год, напоминаю. Конечно, все было под Советским Союзом и...
Смерть Брежнева.
Да, еще будет на следующий год. Все было еще заскорузло, но какие-то дуновения ветра свободы стали просачиваться, ибо, в 1985-м году не зря придет Горбачев. Это уже, как бы, подтачивалось. Да, так вот, там я для себя открыл журналистику, при Гостелерадио, там же в Останкино, был факультет, от Московского университета – факультет журналистики, телевизионной журналистики, на который я тоже пошел, окончил его с большим удовольствием, без отрыва от производства.
А дикторская моя судьба, то есть работа в Отделе дикторов, складывалась довольно успешно. Я, как бы, вел много различных программ, тогда была такая особенность, что программу на телевидении мог вести только человек из Отдела дикторов, появляться на экране, будь то чтение программы передач на завтра, или «Спокойной ночи, малыши», или ведение концерта, или ведение каких-то молодежных программ. Молодежная редакция тогда выбрала меня для ведения программы «Молодежные вечера в Останкино», потом «Фестиваль солдатской песни» пришел, который мы вели с Мариной Бурцевой. Было много, очень много интересных проектов, но и это стало подходить к концу. В принципе, это трудно сказать, но где-то к концу 80-х годов я решил, что все – телевидения, как бы, достаточно. Казалось, все закончилось, перспектив я видел мало, их и не было. И действительно, их и в стране-то не было,…
А как Вы сюда-то попали?
…ибо через два года, через три оно закончит свое существование. По-видимому, видя все это, чувствуя, у меня был очень страшный какой-то период, не было решительности. Что делать дальше? Я, в общем, был как бы достаточно молодой еще человек, но мне казалось, что я подошел к какому-то тупику, мне хотелось свежего ветра, свежего воздуха, который я, как и многие на моем месте, посчитал, можно найти только в Америке. И вот, в 90-х годах, я переехал в Америку.
Какой конкретный год?
1990-й год. Точнее конец, можно сказать – почти 1991-й. В декабре 1990-го года.
По работе, или…
Нет, я приехал и остался. Постольку, поскольку я не еврей, я… Тогда у меня не было шансов никаких других, кроме как остаться и таким образом поменять гражданство. Я не мог подать на выезд, в Советском Союзе не было такого понятия. Мне нужно было быть как бы…
Ну, это мы знаем.
Это, естественно, всем хорошо известно, простой русский человек – он никуда не мог деться. Поэтому шанс у меня был один – взять и остаться, что я и сделал. Начались другие приключения, тоже, может быть, Вы это знаете.
А были какие-нибудь другие профессии: кто-то работал в свое время грузчиком, таксистом и.т.д.
О, а как же! Я начал с грузчика. Причем я стал работать сразу по профессии. Я разгружал телевизоры в магазине на Бродвее. Там работало два наших соотечественника с Брайтон-Бич. Они меня тоже, соответственно, сразу узнали, очень порадовались, что я так вот устроился по специальности.
А как Вы здесь пришли к телевидению?
Телевидение пришло сюда само. Через два года. Сначала здесь было русское радио, через два года, когда пришло телевидение в начале 90-х годов: это 1991, 1992-й год, комьюнити было тогда значительно меньше, чем сейчас, и, в общем, конечно я был заметной фигурой здесь, постольку, поскольку, отработав 10 лет диктором Центрального телевидения, меня знали практически все. Ходили смотреть, как на достопримечательность. Таким образом, я и оказался на телевидении. Было тогда такое телевидение WMNB, которое потом купило RTN, потом разорилось, потом RTN купило WMNB – это очень захватывающая история, то есть, сейчас мы ее точно сюда не вместим. Ну, а результатом, что с первого дня русского телевидения в Америке, я работал. Потом пришли российские каналы, на которых тоже я много работал, трудился.
Сейчас Вы на НТВ.
Сейчас я ведущий на НТВ.
У нас очень мало времени осталось. Ваш любопытный проект «Форт Росс». Вы написали книгу, по этой книге сейчас будет поставлен фильм. Вы в самом начале этого проекта.
Абсолютно правильно. Поэтому я попросил Вас не называть меня пока писателем, потому что это то, о чем я мечтаю, и я в самом начале, как Вы правильно сказали, этого процесса. Но тем не менее, это то, что на сегодняшний день доставляет мне наибольшее удовольствие. Действительно, я написал роман пару лет тому назад, и он сейчас принят к производству киностудией «Мороз». Юрий Мороз, наш прославленный режиссер, будет снимать фильм по этому роману.
Как человек, который считает, что лучше вперед не забегать, я очень тихо скажу: «Удачи Вам и успеха»! Скрестив два пальца.
Спасибо большое.
! Данное интервью является текстовой распечаткой видеоинтервью, размещенного в Энциклопедии Русской Америки. Авторская лексическая основа сохранена без изменений!
© RUNYweb.com
Первый в истории русской иммиграции в Америке общинный мемориальный дом «Лисовецкий» – это место, где в скорбную минуту ухода родного человека, вы будете обеспеченны самой добросовестной помощью на родном языке
Профессиональная видео-съемка и монтаж видео. Телефоны: 1(518) 365-1460, 1(518) 365-3907; e-mail: olegasaulenko@gmail.com
Добавить комментарий
0 комментариев