Оценить материал
Еще читать в этом разделе
- 10.10'The Apprentice' – новый фильм о восхождении Дональда Трампа. 45 президент США уже потребовал запретить его показы
- 09.12'Wolfs' — пустяковый боевик о двух решалах в исполнении Брэда Питта и Джорджа Клуни, которые пытаются понять, кто из них круче
- 09.10'The Room Next Door' — фильм Педро Альмодовара об эвтаназии и дружбе
- 08.26'Blink Twice' — мощный режиссерский дебют Зои Кравиц о власти и насилии
- 08.18Знаменитая шляпа Индианы Джонсапродана за $630 тыс
Анна Каренина. Злокачественная любовь и ее жертвы
3 Декабря, 2012, Владимир Соловьев
Кира Найтли в роли Анны Карениной в картине Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Есть порода книгочеев, которые не признают никаких киноинкарнаций литературной классики - с ними у меня спора нет. А что спорить? Повел я днями такую вот книгочейку из Москвы, даму приятную во всех отношениях, на кинопремьеру «Анны Карениной» и, слава богу, сел поодаль от нее, чтобы не мешать друг другу и остаться наедине с искусством – я всегда так делаю в театрах, музеях, концертных залах, даже в путешествиях, встречаемся только за ресторанным столиком, а на этот раз – так просто слава богу!
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina»: Каренина и Вронский. Фото с сайта fanpop.com |
Новый фильм по роману Толстого - тридцатый (!) по счету, начиная с эпохи немого кино, а точнее с 1910 года, когда умер Толстой, задел меня за живое, взял за жабры с самого начала. Не меня одного – ньюйорктаймсовский рецензент, тот вообще обалдел и написал, что вместе с Анной Карениной попал под поезд – такой, мол, сильный эмоциональный удар!
А для меня еще художественный, эстетический, если хотите, эстетский кайф. Подчеркнутая условность, пиранделлизм, все немного не по-настоящему, понарошку, не фильм-спектакль, а кино как театр: сцена, просцениум, декорации, задники, софиты, даже лошади на ипподроме проносятся по сцене, и Вронский падает прямо на зрителей, а потом приканчивает покалеченную лошадь из пистолета. Даже поезд, который раздавит сначала сцепщика вагонов, а потом Анну, мчится не только в натуре, но и по игрушечной железной дороге в детской комнате Сережи.
Фильм снят внутри театра, а потому так поражают выходы на натуру – когда тот же Контантин Лёвин вырывается из тесных, условных театральных пределов в мир, на заснеженную равнину, на свободу. Тем более, самая что ни на есть всамделишная Анна Каренина, которая всю эту сценическую игрушечность и ненастоящесть, а заодно и викторианский этикет московско-петербургского светского общества взрывает своей неуемной, неуместной, патологической, злокачественной страстью. Очень сильный ход, что любовные сцены с Вронским проносятся сначала в воображении Анны и тут же становятся реалом, без никакого перехода. Пусть не любовь, но амок, похоть, наваждение, если называть вещи своими именами.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina»: Каренина и Вронский. Фото с сайта fanpop.com
Кира Найтли объясняет роковую, смертельную страсть своей героини тем, что та вышла замуж в 18, и за 10 лет у нее ни разу не было оргазма. Сказано это, конечно, в угоду психоаналитической концепции знаменитого сценариста Тома Стоппарда и классного режиссера Джо Райта (будто они со свечой стояли!), но сыграно актрисой совсем другое, чем она говорит, хотя тоже согласно рисунку роли, предложенному ей авторами фильма. В манерах и в поведении, в платьях и почти обнаженная, Анна стоит особняком в этом театрализованном мире, взрывает его сюжетные, мелодрамные, «мыльные» теснины, рвется на волю – в страсть и в смерть, или, если следовать психоаналитической схеме: в Эрос и Танатос. И вот уже на сцене один только корсет-каркас из прутьев, которому место под юбками, и освобожденная Анна стремглав бежит в свою смертельную судьбу. Ну, точь-в-точь как у Пастернака:
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Наминация на Оскар Кире Найтли обеспечена, а, может быть, кто знает, и сам Оскар, тем более другой претендент – спильберговский «Линкольн» – по преимуществу мужской фильм, хотя неизвестно, как там в «Les Miserables», который выходит в Рождество и поспевает к оскаровским номинациям.
Однако дело тут не только в номинальных вакансиях, но в самой актрисе, которая благодаря своему таланту и авторскому замыслу играет в этом фильме не одну, а несколько - представьте себе! – ролей, объединенных единым именем и одной судьбой. Обычная вещь, в кино ли, на театре, да хоть в иной книге – герой покидает зрителя-читателя таким же, каким появился в самом начале.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Анна Каренина меняется в этом фильме неузнаваемо – даже физиогномически: от записной, желанной красавицы в первых кадрах до уродки в последних – с блестящими глазами морфинистки-алкоголички, искаженными пороком, ревностью, болью чертами лица (даже кривоватые верхние зубы актрисы ей на пользу в этих сценах). В первую Анну нельзя не влюбиться – последнюю Анну невозможно любить, на нее даже смотреть трудно, как на Горгону Медузу, хотя глаз не оторвать. Ужас в том, что Анна сама все это знает: комплекс Дориана Грея, глядящего на свой стареющий, уродливый портрет.
Вместо привычной статики – динамика образа: трагическое перерождение личности Анны. Кира Найтли равно хорошо перевоплощается как в чистоту и невинность, так и в похоть и порок. Кто-то назовет Анну нимфоманкой – не факт, но ее страсть превышает ее самое и, не найдя ни выхода, ни соответствия, менее всего во Вронском, прыщеватом щеголе-пустышке с усиками, взрывает не только мир окрест, но и саму себя: она гибнет из-за конца любви, за которую приняла свое немереное, непомерное вожделение замужней девственницы.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Впервые в истории мирового кинематографа Анна - не жертва, пусть фильм и не безжалостный, и «краем сердца», как говорил Шекспир, жаль и ее загубленной жизни. Однако Анна сама – источник своей трагедии, тогда как другие – муж, сын, дочь – жертвы ее неуемной, запретной, скандальной страсти. Не слишком ли много понавешано на Анну в этом фильме, с перекосом в сторону Femme Fatale?
Это что! В Польше шел когда-то спектакль с таким католическим осуждением Анны, типа флоберовской мадам Бовари, что зрители вскакивали с мест и стоя аплодировали, когда Анна бросалась под поезд. Жесткий, жестокий подход. Ибо не судите, да не судимы будете, или опять-таки из Библии - по толстовскому эпиграфу к роману: мне отмщенье, и аз воздам. Бог ей судья.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
По контрасту жалостливый стишок Михаила Светлова: «Я сам лучше брошусь под паровоз, чем брошу на рельсы героя», по которому судя, однако, автор знал роман Толстого только понаслышке, из вторых рук, потому что Анна Каренина бросается не под паровоз, а между вагонами идущего поезда.
К слову, о хэппи эндах: в первом варианте романа, Анна разведясь с одним Алексеем, благополучно выходила замуж за другого Алексея – Вронского. Да и в начальной версии «Войны и мира», изданной теперь в Москве, в живых оставались и Петя Ростов и Андрей Болконский. Когда рецензируемый фильм попрекают в искажении классики, пусть вспомнят этот авторский произвол графа Льва Николаевича.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Потому и понадобилось накачать героиню морфином – иначе никак не объяснить самоубийство этой полнотелой, жизнелюбой, страстной женщины, которая свое хотение ставит превыше общества, семьи, детей.
Что касается кино по известным книгам, то я стараюсь позабыть о литературных оригиналах, рассматривая их как сюжетный подмалевок или эскиз к новому произведению искусства.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina»: Китти. Фото с сайта fanpop.com
Те, кто требует уважительного, бережного, неукоснительного, чуть ли не слово в слово, перенесения классических текстов на экран, без никаких опущений, отступлений, а тем более искажений, игнорируют разноту жанров – кино и литературы, и разного протекания времени в книге и фильме. Не говоря уж о том, что такая иллюстративная, механическая дословность обессмысливает само создание фильмов по классике: зачем делать кино, когда есть книга?
Помню, как-то под сильным впечатлением от нового фильма по роману Диккенса назвал свою рецензию парадоксально: «Диккенс лучше Диккенса». Что тут началось! Шквал полемики, на грани фола, читатели меня чуть не съели. Впредь я стал осторожнее.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina»: Китти и Вронский. Фото с сайта fanpop.com
Про новый фильм еще важно отметить, что он вовсе не сцентрирован, не сконцентрирован на Анне – отнюдь. Как и роман, где в параллель трагическому треугольнику Анна и два Алексея, Каренин и Вронский, дана счастливая любовь автобиографического Лёвина (от Лёвы, Лёвушки, а не Левина!) и Кити – два равноправных сюжетных драйва, и первоначальное название романа более верное, хоть и отдавало морализаторством: «Два брака».
В иных киноверсиях линия Лёвина-Кити вовсе опущена либо дана мимоходом, но в последнем фильме авторы ухитрились пунктирно ее обозначить и задеть зрителя за живое их непростой судьбой. И не только самим Лёвиным, авторским персонажем, alter ego Толстого, но и Кити: первый раз ему отказывает, влюбленная, как кошка, во Вронского, от которого ей чудом удается ускользнуть – спасибо Анне Карениной, которая целиком и полностью, себе на горе, завладела, полонила этого легкого, легкомысленного и легковесного повесу.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina»: Китти и Вронский. Фото с сайта fanpop.com
И главное, что не одна только Кира Найтли из актерского цеха представляет главную концепцию этого фильма, но, по крайней мере, вровень, на равных с ней Джуд Лоу - ему «повезло» с именем Jude, из-за которого его травили в детстве и даже пришлось перевести в другую школу, хотя ни в одном глазу, зато он таки взял реванш, став не только прекрасным актером, но и, по версии журнала «People», самым сексуальным мужчиной из ныне живущих.
А теперь угадайте сходу, кого играет этот суперсексапил? Константина Лёвина? Нет, конечно. Алексея Вронского, да? Опять пальцем в небо!
В том-то и дело, что Алексей Вронский, «этот смутный объект желания», не обладает в фильме ни харизмой, ни сексапильностью, и зрителю совершенно непонятно, с чего бы это в него втюрились Анна и Кити, одна предпочтя ему вполне достойного мужа, а другая – умного и доброго жениха. OK, you can’t ask why about love, превентивно предупреждает нас постер к фильму. В том и фишка, что супер-пупер сексуальный Джуд Лоу играет другого Алексея – орогаченного, обманутого, преданного мужа Алексея Каренина, на котором фильм сфокусирован как на главной жертве трагедии.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
От действия – к постдействию. Когда в зале зажегся свет, и я, пошатываясь от впечатлений, встретился с моей московской гостьей, та сходу мне заявила, что фильм – сплошная эклектика и развесистая клюква, скакание по сюжетным верхам великого романа, который, если не знать, то вообще непонятно кто есть кто и что к чему в этом водовороте героев и событий на экране. А тронула москвичку только последняя идиллическая сцена, где сидит на природе чеховский интеллигент и читает книгу, а вокруг него по лугу, средь высокой травы носятся дети, мальчик и девочка. И на том спасибо – в самом деле, сцена прикольная.
- Катя! Катя! - кличет подросший Сережа Каренин и ищет маленькую девочку, чей биологический отец Вронский, а официальный и настоящий, заботливый и счастливый отец – Алексей Каренин, любящий этих бесхозных, осиротелых детей равно как своих. Вот какая эволюция происходит с этим образом благодаря режиссеру, сценаристу и актеру – от человека в мундире, чуть ли не «унтер Пришибеева» до того самого опять-таки Чеховым вымечтанного человека, в котором все должно быть прекрасно. Как круто меняется Анна Каренина в этом фильме и как круто меняется в этом фильме Алексей Каренин!
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Здесь проблеск к загадке имени «Алексей» - зачем понадобилось писателю-графу давать одно и тоже имя двум главным героям, соперникам и антиподам? Однако на поверку «Алексеи» оказываются двойниками – оба самоуверенные, педантичные, холодные, даже рано лысеющие! Когда Анна, разметавшись на кровати, по обеим сторонам которой стоят на коленях Каренин и Вронский, в бреду послеродовых мук произносит «Алексей», кого из них она зовет на помощь? Ведь в переводе с греческого это имя значит «защитник».
Потом Каренин утешает и целует Вронского, которому тот больше не кажется «злым, фальшивым, смешным, а добрым, простым и величественным». Именно после встречи с Алексеем Карениным, Алексей Вронский предпринимает неудачную попытку самоубийства.
Сцена из фильма Джо Райта «Anna Karenina». Фото с сайта fanpop.com
Каренин спасает жизнь дочки Анны и Вронского и заменяет ей отца и мать. А как бережно, нежно, страстно берет Каренин-Лоу в руки обнаженную ногу Анны, ища путь к примирению – одна из самых удивительных сцен фильма.
Я это к тому, что фильм хоть и смещает сюжетные и смысловые акценты романа, но действует в толстовском направлении. Буколическая идиллия со счастливым семейством на лугу, пусть и хэппи энд, но такой желанный и долгожданный и такой заслуженный Алексеем Карениным и его детьми, тремя главными жертвами этой драмы. На лице Каренина райская благодать, и вдруг, на какое-то мгновение, тень пробегает по его лицу, и вся трагедия его жизни проносится перед ним – и перед нами, зрителями. Но дети бегают в высокой траве, жизнь продолжается.
А с московской дамой мы решили о кино больше не говорить и хорошо провели вечер в тайском ресторане.
Источник: Русский Базар
Добавить комментарий
0 комментариев