Оценить материал
Еще читать в этом разделе
- 11.30Средневековье — двигатель витражного прогресса. Витражи Чарльза Джея Конника
- 11.21Национальную книжную премию США получил Персиваль Эверетт, переписавший «Приключения Гекльберри Финна»
- 11.15Билл Клинтон выпустил книгу мемуаров 'Citizen', где прокомментировал свой роман с Моникой Левински
- 10.22Мемуары Алексея Навального опубликованы американским издательством Knopf
- 10.08Вышли в свет мемуары Мелании Трамп: о выборах, обысках и покушении на мужа
Слава Полищук: «Тексты всегда были и будут продолжением холстов!»
26 Ноября, 2013, Беседовал Геннадий Кацов
Слава Полищук – художник и эссеист.
Слава Полищук – художник. Родился в России. Жил в Москве. С 1996 года живет в Нью-Йорке. Одновременно начал писать эссе о жизни в новой стране обитания, о ее жителях и архитектуре. Путешествуя по миру, как художник-поэт отражает впечатления и душевные переживания, связанные с ними. В 2013 году вышла его книга «Что остается?», презентация которой состоится 30 ноября в МОРА.
Слава, прежде всего, поздравляю с выходом вашей книги «Что остается?». Это сборник эссе, то есть такой вполне привычный жанр "о многом по-немногу": об искусстве, истории с географией, включая и собственную биографию. По-крайней мере, так, примерно, заявлено в анонсе. Можно ли одним предложением сказать, о чем эта книга? И почему такое многозначительное название?
Гена, прежде всего, давай на "ты". Сколько лет мы знаем друг друга... Я пришёл в твое манхэттенское кафе Anyway в середине 1990-х, через несколько дней после приезда в Нью-Йорк. И там же была одна из первых моих выставок в США, и в твоем еженедельнике «Печатный орган» ты поместил мою «Армейскую тетрадь» в то же самое время.
Слава, продолжаем разговор. На «ты». Итак, о чем книга?
Думаю, «Что остается?» - о памяти и о времени. Так случилось, что с определённого времени я стал чувствовать, что заканчивая ту или иную работу, я имею ввиду холст или лист, что-то остаётся недосказанным. Каждый вид искуства имеет свои пределы в возможности говорить о чём-то. Это пределы материала. Холст двухмерен. Можно заниматься обманками, но "это другая профессия". Марк Шагал говорил, что если бы можно было приладить к обратной стороне холста конверт, в который бы складывать слёзы... Не помню дословно... Это существенно. Живопись бессильна в передаче запахов выстираного белья, нагретого солнцем; поверхности руки, ну, и тому подобного. Всё это остаётся за холстом. И возникает странная, совершенно бессмысленная необходимость сказать об этом. В большей степени проговорить это.
 Книга Славы Полищука «Что остается?» |
Воспоминания о случайно увиденном, услышанном наслаиваются, переплетаются, путаются, карабкаются, отталкивая друг друга, крича “вспомни меня, не забудь!” Воспоминания о событиях и людях оседают под тяжестью других, новых, теряются, чтобы потом неожиданно прорваться на поверхность. Поток деталей, вырвавшихся, как из-под просевшего наста. Возникает потребность прорваться через память, с её подвалами и закоулками, к ясному и простому порядку слов.
И ещё. Моя память хранит груду ненужных, ничего не значащих деталей. Важных, имеющих значение только для меня. Именно эти детали, подробности и есть самое главное. Именно они составляют процесс написания работы.
Самое время вспомнить «бог - в деталях». При этом, эссеистика ведь, как хождение по канату: необходимо удерживать равновесие между занимательностью, философичностью и информативностью, при этом создавая некие симулякры, поскольку эссе не является в чистом виде ни философским, ни научным трудом. Есть ли в этом жанре для тебя ориентиры? И сколько в твоих эссе литературы, фактажа, твоей художественной фантазии?
Есть книга Марка Шагала, его стихи; письма Ван Гога; стихи Микеланжело; дневники Делакруа, интервью с Френсисом Бэконом... Не думаю, что их записи можно назвать ориентирами. Конечно, ты читаешь , и всё это как-то влияет, но чисто технически. Это не то, что называется "литературой". Ну, как можно ориентироваться на слова о "жёлтом цвете" Ван Гога...
В моих записках нет ничего, кроме того, что было со мной. У меня не было нужды фантазировать. Если мне нечего будет сказать "про себя", я прекращу записывать.
Интересно, что одновременно книга опубликована и по-русски, и по-английски, что не является обычной книгоиздательской практикой. Насколько под одной обложкой оказались близнецы-братья? Ведь тема lost in translation, известная проблема потерь при переводе, не могла обойти и твой сборник.
Мне бы очень хотелось, чтобы эту книжку прочла моя дочь. Она прекрасно владеет русским, говорит, читает, немного пишет. Но, всё-таки, я бы хотел облегчить ей работу, поэтому в книге два параллельных текста. Конечно, что-то теряется. Невозможно перевести "либезьяну зелёную" Достоевского.
Несколько слов о переводчике Сибелан Форрестер? Насколько тяжела работа с переводчиком, ведь речь идет о постоянном хирургическом вмешательстве в живую ткань текста-оригинала?
Сибелан Форрестер - совершенно замечательный человек, тонкий и внимательный переводчик. Я благодарен ей за этот огромный труд, почти три года. Я не ощущал никакого вмешательства. Её отношение к оригиналу, её стремление сохранить звучание текста, особенности местечкового говора, армейского жаргона вызывают у меня просто восхищение. Для каждого текста она делала несколько вариантов, от чернового до того момента, когда мы не находили необходимые соответствия. Думаю, что требовать дословного перевода смысла не имеет. Язык живёт по своим законам. Он самостоятелен и самодостаточен. Как и цвет, форма, линия. Человек только должен услышать, увидеть. Произнести, воспроизвести на холсте, бумаге. По мере своих сил. Дословный перевод есть насилие над языком, речью. Мы старались сохранить звук, просодию русского текста, не насилуя английский. Иначе перевод будет походить на снятие посмертной маски.
Слава, живя в США десятки лет, все эти годы ты позиционировал себя, как художник, в совместных проектах с твоей супругой Асей Додиной. Нет ли ее соучастия и в литературной работе? И насколько твой художественный опыт и контекст отражены в том, что ты создаешь в слове? Кстати, этот сборник не стал неожиданностью, поскольку текст всегда логично сопровождал твои изобразительные проекты.
На первую часть твоего вопроса ответить легко. Она первый редактор и, могу сказать, безжалостный критик. При моём увлечении процессом, часто пренебрежением конечным результатом, - это то, что мне необходимо. Кроме того, с 2003 года мы работаем как художники вместе. Поэтому Ася знает про меня, практически, всё.
Тексты всегда были и будут продолжением холстов. Так сложилось, что для меня более естественно работать сериями. Ну, наверное, такая особенность характера. Необходимо некое продолжающееся время, развитие. И в «Армейской тетради», и в «365», и в последней нашей серии «Что остаётся?». Это название выставки, которая открывается на следующей день после презентации, и название самой книги.
«Что остается?» выпущено издательством StoSvet Press. Несколько слов об этом издательстве, судя по всему, принадлежащему к разряду "small press", или же, в синонимическоя ряду, "indie publisher", или "independent press"? Как складывались ваши отношения? «...Вы разошлися по рукам, / Меж тем как пыльные громады / Лежалой прозы и стихов /Напрасно ждут себе чтецов...» Тема издателя-книгопродавца и писателя, естественно, не только пушкинская, всегда интересна.
Я с радостью и благодарностью могу говорить об издательстве StoSvet Press. Это часть литературного проекта, созданного Олегом Вулфом и Ириной Машинской. После ухода Олега, Ира занимается изданием журнала» Стороны света» на русском, английской его версии и издательством. Мне трудно говорить об этом отстраненно, просто , как об издательсте вообще. Прежде всего, это литераторы, творчество которых я глубоко ценю. Это не отношения между "писателем" и "издателем". Это совместная работа, важная для нас.
30 ноября в МОРА состоится презентация твоей книги в рамках, как заявлено, первых Вулфовских чтений. Знал ли ты Олега Вулфа? И что такое «Вулфовские чтения»?
Знаю ли я Олега Вулфа... Олег был моим другом. Его стихи стали частью моей жизни. Это не случайно, что я представляю свою книгу в рамках Вулфовских чтений. Идея проведения чтений возникла у нас Ирой перед самой выставкой. Олег был первым, кто стал говорить о моей книге в 2008 году. Но как-то всё откладывалось. Мы даже говорили о том, что хорошо бы устроить и выставку. Так всё и случилось. Придут художники, поэты, писатели, знавшие Олега. Будут читать свои тексты, стихи Олега Вулфа. Надеюсь, что такие чтения станут ежегодными.
© RUNYweb.com
Мемкоин PNUT, названной в честь уже убитой властями Нью-Йорка домашней белки, стал самой быстрорастущей криптовалютой в мире, опередив даже популярный Dogecoin (DOGE), принадлежащий Илону Маску...
Дочь Майкла Джексона Пэрис объявила, что выходит замуж за своего возлюбленного — музыкального продюсера и диджея Джастина Лонга, с которым состоят в отношениях с 2022 года...
При крушении одномоторного самолета, погиб 62-летний Стив Менш, президент Tyler Perry Studios. Это первая крупная киностудия Восточного побережья США и одна из крупнейших отраслевых площадок в стране...
.jpg)
Блокбастер 'Wicked' — первая часть мюзикла о ведьме Бастинде из страны Оз. У картины богатая предыстория: она основана на книге Грегори Магуайра, на бродвейском мюзикле, поставленном по этому сюжету, и на фильме 1939 года...
57-летняя россиянка Светлана Дали, имеющая американскую грин-карту, смогла без билета прилететь из Нью-Йорка в Париж. Она была арестована и депортирована в США, в Нью-Йорке ее встречали сотрудники ФБР...
Первый в истории русской иммиграции в Америке общинный мемориальный дом «Лисовецкий» – это место, где в скорбную минуту ухода родного человека, вы будете обеспеченны самой добросовестной помощью на родном языке
Профессиональная видео-съемка и монтаж видео. Телефоны: 1(518) 365-1460, 1(518) 365-3907; e-mail: olegasaulenko@gmail.com
Добавить комментарий
0 комментариев