Пятница, 24 Января 2025

RUNYweb.com > КУЛЬТУРА > ТЕАТР,ОПЕРА,БАЛЕТ >

Рамона – нежнейший из маневровых паровозов. Марионетки Габриадзе на фестивале Линкольн-центра. ФОТО

3 Августа, 2015, Вадим Халдей

Фестиваль Линкольн-центра 2015: cцена из спектакля Театра марионеток Резо Габриадзе «Рамона». Фото Марины Левицкой (Marina Levitskaya).

Ранним предрассветным утром по путям идет очень пожилой человек с фонарем. Он лет пятьдесят прослужил здесь обходчиком, помнит каждую шпалу, награжден медалькой и поездкой в Цхалтубо.

Ему не следовало бы здесь бродить – гуляют же не по шпалам, а по бульварам – но, что делать, если дома его совсем никто не ждет, никому он там не нужен, а здесь до боли знакомый запах паровозного угля, гудки и крики команд из депо... "Всего в жизни должно быть по два: семафоров, ведер, лопаток," – бормочет он. Если что-то одно - это неправильно.

Так начинается необыкновенная повесть о любви, об этом великом чувстве, накрепко связывающем двух ее героев, рассказанная нам великим грузинским художником Ревазом Левановичем Габриадзе.

Эта повесть рождена детскими воспоминаниями, самыми яркими, самыми страстными, детской любовью к инфернальности вокзалов и торжественной роскоши цирков. Но тем-то и отличается детское восприятие этого необыкновенного человека, что за всеми внешними эффектами он уже тогда мог разглядеть волшебную силу цементирующей все важное в жизни - любви.

Той, что соединяет самый неожиданный союз: между героическим локомотивом ИС-135 Эрмоном и нежным маневровым паравозиком Т-1-1-1 Рамоной, между кабаном и курицей, между цирковыми и их делом, между милиционером и его фуражкой, украденной дерзким меймуном.

Фестиваль Линкольн-центра 2015: cцены из спектакля Театра марионеток Резо Габриадзе «Рамона». Фото Марины Левицкой (Marina Levitskaya).

Если у Чехова в "Чайке" пятнадцать пудов любви, то у Габриадзе в "Рамоне" ее совершенно немерено. Также как и у Чехова, здесь полное отсутствие деления на положительные и отрицательные персонажи. Даже тиран и деспот Беглар одержим своей любовной страстью – к порядку.

И "Рамону", так же как и "Чайку" можно назвать самой грустной комедией за всю историю железнодорожного транспорта.

Но спектакль значительно превосходит изложение пьесы своей необыкновенной изобразительностью. Каждый стежок, каждая деталь выполнены с необыкновенным вкусом и чрезвычайно изобретательно и лаконично.

Габриадзе, вообще, отличает фантастичекое отношение к деталям и к качеству их исполнения. В эпиграфе, в ночной темноте перед нами несутся вереницы золотых квадратиков вагонных окон, да замыкают их красные стоп-фонари. А душа уже переполнена предвкушением чего-то неожиданно нового, прекрасного, что эти поезда переносят по всему свету.

Вот огромный локомотив, герой спектакля, в клубах пара и дыма стоит на путях. А вот он уже несется, исчезая в прорехах ярко разрисованной ткани, изображающей экзотические мосты и тунели ЗКВЖД. И мы сразу и не замечаем, что выезжает из-под моста уже гораздо меньшая его версия, а потом и вовсе миниатюрный паровозик трогательно скрывается в руке кукловода.

Кукловоды у Габриадзе – вообще, отдельная песня. По традиции этого театра, они не произносят ни слова – озвучивает спектакль совершенно отдельная группа актеров, – и это придает им уникальную многозначительность. Они взирают на персонажей пьесы с мудростью и всепрощением богов. Ясно, что они все заранее знают, все заранее прощают, и они воистину прекрасны в этом великодушии. Только на поклонах они позволят себе улыбнуться и тем покажут, что и они – почти как люди, но выше, честнее и умнее нас.

Вообще спектакль нужно смотреть с очень близкого расстояния, ибо в нем масса волшебных мелочей, пропускать которые нельзя категорически. Нельзя не увидеть, что Рамона, как достойная женщина, при разговоре немного смущается и не смотрит прямо собеседнику в глаза, а только вскользь, вбок.

Но зато, когда она поднимет на него свой взгляд, она безупречно прекрасна. Когда же она, дождавшись возвращения своего героя, срывается с циркового каната и разбивается насмерть, мы видим тоненьку ниточку у ее виска с рубиновыми камешками капель крови, и это никак не противоречит тому, что она - маневренный паровоз.

В спектакле удивительно работает контраст масштабов. Когда герой Эдмон узнает о смерти своей Рамоны, он уже не гигант, а раздавленный горем человек. И тот же очень пожилой человек с фонарем, что и вначале, уже выше него, и только нежно и с сочувствием гладит его по колесу.

У столба с репродуктором, вынужденного передавать новости и указы, а мечтающего говорить об одной любви, прекрасное имя Ольга, яркие чувственные губы и трогательные тоненькие ножки. Прекрасна в спектакле и музыка, рвущая сердца и людей, и зверей, и паровозов.

Но важнее всего удивительное настроение, что передается зрителю, и подолгу не отпускает его по прошествии представления. Задача театра выполненна великолепно. Из зрительного зала мы выходим совершенно иными людьми и нравимся себе гораздо больше. Как я и предпологал, Габриадзе привел фестиваль в завершающую точку фантастической кульминации.

Теги: Lincoln Center Festival, Реваз Габриадзе

Америка Сегодня - Новости США на Русском Языке

Лента новостей:

Восстановление пароля

Войти

Зарегистрироваться

Оценить материал

Вставить в блог

Вставить в блог

Еще читать в этом разделе

Рамона – нежнейший из маневровых паровозов. Марионетки Габриадзе на фестивале Линкольн-центра. ФОТО

Вставить в блог

Вставить в блог

Оценить материал

Отправить другу

Отправить другу

Рамона – нежнейший из маневровых паровозов. Марионетки Габриадзе на фестивале Линкольн-центра. ФОТО

Добавить комментарий

0 комментариев

И Н Т Е Р В Ь Ю

Видео

НАЙТИ ДОКТОРА

Новостная лента

Бизнес-Директория