Оценить материал
Еще читать в этом разделе
Материалы по теме
Яков Явно: «Пытаюсь подойти в вечным ценностям»
4 Сентября, 2006, Наталия Белая
Яков Явно
Знаете ли вы Якова Явно? Я намеренно сейчас не подчеркнула того, что он известный певец. И сделала это потому, что мне Яков интересен не только как обладатель необычайного таланта, резко выделяющего его из среды коллег по профессии. Он чрезвычайно одаренная личность, умный, думающий, ищущий и благородный собеседник.
Когда мы встречаемся, то говорим на разные темы: от самых простых до самых сложных. Часы и дни наших разговоров наверняка уже можно было бы уложить в несколько достаточно увесистых книг. Яков умеет слушать, может дать вовремя правильный совет и, в свою очередь, поделиться наболевшим.
Предлагаемый вашему вниманию разговор состоялся буквально накануне триумфального концерта Якова Явно в Квинсе (см. фоторепортаж на стр….) И хотя я не сомневалась в успехе, да и Яков, по-моему, тоже, темы мы коснулись достаточно деликатной и очень-очень непростой. Речь шла о положении творческого человека, волею судьбы оказавшегося в иммиграции. Проблема далеко не новая, в той или иной мере близкая многим из нас. И она гораздо шире, чем может показаться на первый взгляд.
Яков, ты уже более 15 лет живешь в Америке. Правда, в последнее время ты все реже здесь бываешь. Почему? Иллюзии развеялись?
Дело в том, что у меня никогда никаких иллюзий по этому поводу не было, нет и, надеюсь, не будет. Хотя приехал я сюда впервые, будучи приглашенным на бродвейское шоу, устроенное Ванессой Редгрейв. В этом шоу принимало участие множество звезд Бродвея, Голливуда. Я закрывал программу достаточно бравурным исполнением If I Were a Richman, чем вызвал оживление и возбуждение зала. И меня попросили исполнить что-нибудь на «бис». Я исполнил, и весь зал мне подпевал и подхлопывал. Таким было мое первое выступление в Америке, если не считать гастролей Еврейского камерного театра в 1987 году, которые проходили очень странно. Вмешалась политика, нас считали ставленниками КГБ, американская пресса призывала нас бойкотировать. А русскоязычной публике, на тот момент не избалованной гастролерами, конечно же, было любопытно.
Скажи честно, выступив в бродвейском шоу, ты надеялся, что все будет продолжаться в том же духе?
Наверное, надеялся, хотя поначалу, в общем-то, не собирался здесь оставаться. В 1987 году я получил звание Заслуженного артиста РСФСР и вскоре был представлен к званию народного. Но так случилось, что моя мама здесь попала в больницу, возник целый ряд семейных обстоятельств, и я сделал выбор. Конечно, после того концерта на Бродвее я рассчитывал, что все будет хорошо. Я знал, что в Нью-Йорке немало людей, которым будет небезразлично мое искусство, и думал, что проблем особых быть не должно. Но …мы предполагаем, а Господь располагает…
Когда ты понял, что не все пойдет гладко?
Я как-то до сих пор этого не понял и не могу дать точного ответа на этот главный вопрос.
Яков, как ты думаешь, что помешало тебе стать суперзвездой, и что это такое, по твоему определению?
так думаю, что суперзвезда – это звезда, которая не имеет отношения ни к чему этническому, национальному, религиозному, территориальному. Это некая субстанция, которая всем доступна, всем интересна, которую одинаково воспринимают абсолютно разные люди. Когда мы говорим о голливудских суперзвездах или музыкальных суперзвездах из Великобритании, то их знает весь мир. Но больше всего суперзвезд было создано здесь, в Америке. Сегодня я много езжу по миру и вижу, что американских звезд знает весь мир. А тех, что созданы, скажем, в Италии, во Франции или где-то еще, увы, не знают.
То, что Америка диктует моду в кино и в мировом шоу-бизнесе, очевидно.
Да, конечно. И это лишний раз объясняет то, почему я не стал суперзвездой или даже звездой. Не спорю, я был ею на локальном уровне, в Еврейском театре. Но это было другое время, и так сложились обстоятельства. Там, в том театре у меня был гениальный режиссер Шерлинг, который меня сделал. Я уверен, что не может актер, как бы он ни был талантлив от природы, состояться, не говорю уж о том, чтобы стать звездой, без направляющей руки, сам по себе. На создание звезд работает ситуация, режиссер, продюсеры, менеджмент.
Ты хочешь сказать, что здесь ты не встретил никого, кто помог бы тебе?
Понимаешь, я попал в странную Америку под названием «русская Америка», которая у меня до сих пор вызывает уйму самых разных чувств и эмоций.
Но ведь твоя жена Айрин – американка, следовательно, тебе было проще вживаться в американскую среду?
Да, мне чрезвычайно повезло, что я встретил Айрин. Чрезвычайно. Но я никогда не стану американцем, хотя я уже и не тот, кем был до приезда сюда. Обидно, что от тебя самого мало что зависит. Прорваться через окружение невозможно.
Но ведь тебя здесь любят!
Кто-то любит, возможно, но есть немало людей, у которых я вызываю противоположные чувства. За эти годы я убедился, что нет пророка в иммиграции. Головы людей повернуты в другую сторону, за океан. Но здесь ведь столько людей, которые достойны любви и восхищения! Они приехали сюда и здесь продолжают заниматься творчеством. Когда я говорю об иммиграции, я не говорю обо всех, кто здесь живет и ходит на мои концерты. Я говорю о людях, которые обозначили себя в качестве лидеров. Здесь все сложно, начинать жизнь с чистого листа - ситуация экстремальная. Но если ты хочешь сделать что-то экстраординарное, необычное, ты не можешь сделать это один. Ты должен найти единомышленников, людей, чье сообщество будет тебя поддерживать, тобой гордиться. Но этого, к сожалению, не происходит.
Почему, как ты думаешь?
Я много над этим думал и пришел к выводу, что в иммиграции произошел очень интересный процесс. Люди умные, образованные, люди с ощущением времени и пространства отошли от общины, живут в разных местах Америки, среди американцев, занимаются своим делом. Но при этом они сохраняют лучшее, что приобрели там, и лучшее, что почерпнули здесь. Таких людей не так уж много. К сожалению, чаще можно наблюдать обратное.
Но ведь тебя вполне искренне считают звездой русской эмиграции. Неужели ты себя ею не считаешь?
Мне льстит то, что ты говоришь. Но я, конечно, не звезда. Звезда – это та величина, которую, прежде всего, ценят. А я этого не чувствую. Хотя, конечно, бывают и встречи приятные, и слова и узнавание.
Чего же ропщешь, или «королевство маловато – разгуляться негде»?
Мое королевство сейчас – это весь мир. Но самое грустное, что нет у меня продюсера, того человека, который бы смог взять на себя те вещи, которыми я сейчас занимаюсь сам. А творческий человек не может все делать сам. Я мотаюсь, как никогда, я ищу того, кто мог бы мне помочь. И пока не нахожу. Поэтому я решил стать…
Человеком мира?
Да. Я хочу сегодня быть в России и Израиле, Австрии и Америке, Голландии и Бельгии. Хочу выступать везде, где востребован. А я востребован везде, кроме русской иммиграции в Америке. Я счастлив, что нашел свой путь – ездить по этому миру.
Тебе нравится быть в движении? Не проще было бы сидеть на одном месте, здесь, скажем, и дожидаться того, кто ”все предложит и все сам даст”?
О, нет. Если я не буду в движении, я погибну. Мне есть, что сказать аудитории, причем абсолютно разной. Независимо от возраста, национальности и вероисповедания. Я сегодня понимаю, что должен делать что-то новое, то, что отразило бы меня сегодняшнего. Так я думал и тогда, когда пел еврейские песни на идиш, но делал это не обычным, традиционным способом, а по-новому, что и шокировало, и восхищало. Но я и тогда, и сейчас пытался придумать новое, что, к сожалению, редко находило поддержку.
Ты все время пытаешься придумывать новое и соединять несоединимое. То есть, занимаешься синтезом. Говорят, что в нем – будущее искусства. Я определяю тебя как синтезатора.
Может быть, ты права. А, может быть, меня можно назвать бунтарем.
А еще, знаешь, кого ты мне напоминаешь? Кентавра.
А я и есть кентавр. Мне неинтересно то, что в искусстве повторяется. Для того, чтобы выйти на настоящий уровень, надо быть все время в движении. Это самое главное. Люди склонны подводить итоги. Хочу и я подвести итог своей 15-летней жизни в Америке. Я счастлив, что эти непростые годы открыли мне очень много, дали то, что я не мог бы приобрести, живя на одном месте. Главное – дали понимание того, что этот мир имеет очень много разных красок. И в нем сочетается то, что, на первый, взгляд кажется несочетаемым.
Конечно, перемещения в пространстве расширяют границы нашего сознания, это факт...
Особенно, когда ты какое-то время жил в Нью-Йорке. Здесь, в этом городе, столько всего… Но самым главным достижением своим последних лет я считаю то, что я смог оторваться от той среды, в которой при иных обстоятельствах вынужден был бы существовать до конца своих дней. В свое время я так же оторвался от Минска, где работал в музыкальном театре, но понимал, что есть что-то другое. Да, мне неприятно, да, мне больно, что я столкнулся в этой жизни с негативом. И что мне бывает очень дискомфортно находиться среди людей, которые, казалось бы, говорят со мной на одном и том же языке. Но мой мир – внутри меня. А проблемы… Что ж, творческий человек не может жить без проблем. Если все хорошо, то он становится сытым, жирным, и ему уже ничего не хочется делать. А по-настоящему творческий человек – всегда в поиске, всегда в движении.
Ты счастливый человек?
Конечно, счастливый. И, прежде всего, потому, что встретил уникального друга – Айрин. Потому что не может человек быть один в этом мире. Ведь сколько людей имеют мужей и жен и не понимают, зачем они с ними рядом.
Мне кажется, что ты сейчас находишься на пороге какого-то нового витка в своей судьбе…
Да, ты права. Я это чувствую. Я знаю, что только начал постигать какие-то вещи. Серьезные, духовные. А духовные узы – самое главное. И они, увы, не определяются родственными узами. И это колоссальное счастье, когда ты встречаешь совершенно незнакомого человека, и чувствуешь близость на всех уровнях: и духовном, и физическом. Духовное – это то, что остается, когда уходит физическое. Вот об этом я хочу говорить со сцены. Сегодня мне уже не важно демонстрировать свой голос – я знаю, что он у меня есть. Гораздо важнее выразить какие-то вибрации, которыми могу поделиться только я.
И я не хочу, чтобы меня сегодня квалифицировали как национального или этнического певца. Художник не должен замыкаться в таких тесных рамках. Конечно, есть голландская живопись, а есть французская, но есть просто Живопись. Сегодня мир находится в таком эмоциональном и психическом состоянии, что в искусстве должно появиться то, что людей объединит.
Мир спасет красота?
Да, красота и искусство. Ни религия, ни политика не смогут этого сделать. Только красота и искусство. И еще любовь и открытость друг другу.
© RUNYweb.com
Добавить комментарий
0 комментариев