Съемка 7 октября 2010 г.
Борис, основной повод сегодняшней нашей встречи – это Вы. Давайте начнем с даты рождения, с города, в котором Вы родились.
Я родился 19 марта 1944 года, в городе Кирове. У меня вся семья питерская. Причем, по преданию, по линии деда - это крепостные крестьяне, которые были на севере. Их согнали на строительство Санкт-Петербурга. И с этого времени, все мои предки жили, рождались и умирали в Санкт-Петербурге.
На кладбище Александро-Невской лавры есть склеп, где похоронен мой пра-пра-пра-прадед.
Обычное школьное детство…
То есть Вы родились в эвакуации?
Да, в эвакуации. В декабре 1944-го годы мы вернулись в Питер. Мама с бабушкой, и меня привезли полугодовалого. Я, собственно, вырос в Питере. Там прошло мое детство, моя юность. Учился в школе, особыми успехами никогда не отличался. Единственно, у меня всегда пятерки были по истории и по географии.
Это любимые предметы были. Кстати, по английскому тоже.
Когда мне было 17 лет, в 1961-м году умерла моя мама. Умерла очень молодой, ей было всего 38 лет. На иждивении у меня остались две несовершеннолетние сестры. Одной было 3 года, второй - 10 лет. И никого родных.
Мне пришлось сразу же идти работать, поэтому я оканчивал вечернюю школу. Тут же после окончания вечерней школы поступил в Университет, на вечерний факультет. На юридический факультет.
И с весны 1962-го года я начал работать в Ленинградском Уголовном Розыске. Это получилось достаточно случайно. Я был в гостях у своей одноклассницы, а ее отец был начальником Дзержинского райотдела милиции. Мы с ним пообщались. Константин Иванович Сорокин чудный человек был, и он мне предложил работать оперативным работником.
Я полгода искал неплательщиков алиментов, а потом меня посадили, как говорят, на зону, то есть я стал зональным оперативным работником. Все преступления, которые совершались на моей территории, я должен был раскрывать.
Территория же у меня была: от Дворцового моста до Летнего сада включительно, это с запада на восток; и от Дворцовой набережной Невы до Невского проспекта. То есть территория была очень большая. Огромное количество музеев, театров. Достаточно сказать: Эрмитаж, Русский музей, Военно-Морской архив, Музей-квартира Пушкина, Музей-квартира Бродского, Музей Ленина, Летний дворец Петра Первого, ну и.т.д.
Воровали везде. Но тогда это были не внутренние кражи. Из Эрмитажа были украдены две картины: Брюллова «Дафнис и Хлоя», и Егорова «Исцеление расслабленного».
Украли это из отдела русского искусства, начала 18-го века. Раскрыли.
Раскрыли кражу пистолетов из Музея-квартиры Пушкина.
Тогда у меня появилась первая серьезная награда. Я получил грамоту за подписью Министра культуры СССР, тогда Фурцевой. Там было написано: «За оперативность, проявленную при розыске уникальных пистолетов из Музея-квартиры А.С. Пушкина».
У меня были потрясающие руководители. Анатолий Михайлович Алексеев играл за сборную Ленинграда по волейболу, у него была крупнейшая в Ленинграде фонотека Шаляпина. Он - отец известной писательницы Александры Марининой. Валя Шифрин, заместитель начальника Уголовного Розыска, чудный парень, адвокат. К сожалению, ни одного, ни второго нет в живых.
В 1968-м году мне предложили поехать в Магаданскую область. Пригласил меня такой Георгий Павлович Смолкин, полковник милиции, один из руководителей областного Уголовного Розыска. Потом он переехал в Магадан, был там заместителем начальника УВД. Встретил меня в коридоре, мы с ним были знакомы, и меня пригласил поехать в Магаданскую область.
Я оказался сначала на Чукотке, где провел 5 лет. Сначала в Певеке, потом в Билибино – это уже континентальная Чукотка. Это та Чукотка, где зафиксированы самые низкие температуры в СССР.
Температура была - 68 градусов Цельсия. Там я тоже отличился, раскрыл банду, которая занималась вывозом промышленного золота. Изъято было большое количество золота. Я получил от министра именные золотые часы, потому что все это было ему представлено, все эти слитки золотые, все оружие. Было еще 8 стволов оружия изъято.
Потом меня перевели в областное управление. Последние годы, работая в милиции, я занимался раскрытием тяжких преступлений против личности, главным образом умышленных убийств.
В 1982-м году я ушел на пенсию. У меня была полная выслуга. При том, что мне было 38 лет, выслуги у меня было 34 года. И меня сразу же взяли в адвокатуру, потому что в Магаданской области меня очень хорошо знали.
А что значит 34 года? Год за два? Год за три?
Год за два, да. У меня календарных было 6 лет в Питере и 14 лет в Магаданской области. Итого: 28 плюс 6, итого 34 года.
То есть, я выработал максимальную пенсию. Зарплата у меня была достаточно высокая перед уходом на пенсию. В то советское время я получал около 1000 рублей, то есть это была серьезная заработная плата.
И я начал работать в адвокатуре. Проработал год, и из адвокатуры меня исключили. В течение года я добивался восстановления. Дошел до Верховного суда, до президиума Верховного суда.
Президиум меня восстановил, посчитали, что меня исключили из коллегии незаконно. Я проработал еще 8 месяцев, меня исключили второй раз.
Вопрос обо мне решался на бюро Областного Комитета партии. Главная причина: мне удалось выявить факты хищения золота со стороны работников милиции. И мои бывшие коллеги оказались заинтересованы, чтобы я в адвокатуре больше не работал.
Примерно такая же ситуация сложилась в 2007-м году в городе Москве, только в отличие от МВД, мной занималась Федеральная Служба Безопасности. Ну, второй раз я восстанавливаться не стал, работал в институте Биологических Проблем Севера, заведующим лабораторией. Лаборатория экологической экспертизы. Мы угробили несколько строек коммунизма серьезных достаточно, в частности, такую, как Амгуэмская ГЭС, например, стоимость которой на те времена была 2 млрд. рублей. То есть это были баснословные деньги. Просто спасали и деньги, и природу.
Что значит угробили?
Ну, экологическая экспертиза была проведена таким образом, что до сих пор этой ГЭС не существует в природе. Это, вообще, отдельный разговор, что творилось с экономикой и экологией в Советском Союзе в те времена.
В 1989-м году я оказался в Москве, познакомился с некоторыми депутатами Верховного Совета СССР, еще тогда. Познакомился с Сережей Белозерцевым. Увидел, что огромное количество почты стоит там не разобранное, и я просто стал помогать.
У меня отпуск был в течение двух месяцев. Это был самый интересный период в моей жизни. Конец Перестройки, начало нового времени. Там я познакомился с Борисом Николаевичем Ельциным, познакомился с генералом Калугиным, с которым впоследствии подружился, и который был даже у меня свидетелем на свадьбе.
Познакомился с Галей Старовойтовой, с Поповым, с Афанасьевым, с Геной Бурбулисом, с которым продолжаю поддерживать отношения и сейчас.
В 1990-м году я создал адвокатское бюро, и в 1991-м году меня приняли в Петербургскую Коллегию адвокатов. До 2007-го года я работал в адвокатуре.
Ну, я считался одним из самых известных в России адвокатов. Я уже назвал фамилию генерала Калугина, которого я представлял. Я защищал известного артиста Георгия Юматова, Майю Михайловну Плесецкую, представлял интересы погибших на подводной лодке «Курск».
Можно посмотреть эту книжечку? Покажите, пожалуйста.
Да, конечно. Она вышла в 2005-м году. Книжка называется «Она утонула» - правда о «Курске», которую скрыл прокурор Устинов. Вышла еще одна книжка, она вышла в 1997-м году: «Освободить из-под стражи в зале суда». Судебные дела адвокатского бюро «Борис Кузнецов и партнеры».
Сейчас я готовлю новое издание, второе издание книги о «Курске». И готовлю новую книжку по своим делам, которая называется «Записки адвоката-камикадзе».
Повод, по которому Вы прибыли в Соединенные Штаты?
В 2007-м году на меня возбудили уголовное дело. Суть его состояла в следующем: я защищал сенатора в России, члена Совета Федерации Леона Чахмахчана, которого обвиняли в мошенничестве. Знакомясь с материалами, которые находились в военном суде, я обнаружил справку-меморандум, с грифом секретно. Справка о том, что прослушивали его телефонные переговоры. А в соответствии с конституцией, он обладает неприкосновенностью.
Я написал жалобу в Конституционный суд, и эту справку, с грифом секретно, приложил к этой жалобе. На меня возбудили уголовное дело за разглашение государственной тайны.
Совершенно очевидно, и публично заявляли адвокаты, юристы и ученые из Академии наук, что состава преступления там нет. Но дело до сих пор расследуется. Одна из причин - это, конечно, книжка про «Курск». Тогда меня начали преследовать в 2005-м году, когда вышла эта книжка.
Она не понравилась Путину?
Да. Она не понравилась лично Путину, с которым я лично знаком. Меня уговаривали изменить название этой книжки. Я не согласился, и считаю, что правильно сделал. Когда возбудили уголовное дело, и стоял вопрос о моем аресте, я ушел от КГБ-шной наружки.
Выехал сначала на Украину, а потом вылетел в Германию. В сентябре 2007-го года я приехал в Америку, у меня была 2-х годичная виза. В декабре, с помощью адвоката Бори Паланта, мы подали заявление на предоставление политического убежища. И через 1,5 месяца, это убежище было предоставлено. Сейчас я живу в Соединенных Штатах Америки.
Вы чувствуете себя здесь в безопасности?
Я чувствую в безопасности, да.
Соединенные Штаты Вам нравятся?
Это самая удобная страна в мире, для того, чтобы здесь жить. Я бы не смог, наверняка, жить ни во Франции, ни в Германии, допустим. Хотя у меня не очень хороший английский, но меня здесь абсолютно нормально воспринимают.
