Спонсор интервью - Евгений Школьников
Съемка 07 июля 2011г.
Эдуард, мы приветствуем Вас в нашем издании online. И, как все у нас в Энциклопедии, прежде всего - год рождения, место рождения?
Спасибо, мне очень приятно здесь быть сегодня. Я родился в городе Одессе, городе-герое Одессе, 10-го апреля 1974-го года. Это был День освобождения Одессы от фашистских захватчиков во время Второй Мировой войны. Это был очень важный праздник. Тогда я, может быть, не понимал – был ребенком, но я знал, что на мой день рождения всегда висели флаги на улице. Мне это было приятно. Сегодня я, действительно, осознаю намного больше, что это значило, что этот день значит.
А Вы помните, сколько Вы в Одессе прожили?
Я уехал в достаточно интересном возрасте, в отличие от всех моих других друзей здесь. Когда я уехал, мне было 15 лет. Пока я сюда доехал, мне уже стало 16 лет, -пока мы прибыли в иммиграцию. Почему я говорю, что это интересный возраст? Потому что очень многие мои друзья приехали в 70-х годах, и им было всего 3-4 годика, 5 лет, и они, конечно, многие плохо говорят по-русски, многие не имеют определенного опыта и знаний, которые я получил в той же советской школе. Да, и те же советские нравы, которыми я пользуюсь до сегодняшнего дня. Я их использую, может быть, в другом направлении, уже в Нью-Йорке, но для меня остались они важны, в жизни я их использую, как могу.
То есть некие принципы, Вы имеете ввиду? Какие?
Даже простые принципы, это может быть звучит по-детски, но это уважение к взрослым: уступить места в автобусе, или в трэйне.
Этого здесь нет?
Говоря правду, такие вещи, которые я, все-таки, оставил в себе и несу это. Это может быть маленькие вещи, которые выросли сегодня во что-то более крупное, большее, но это то, что я получил оттуда. Получил эти навыки, получил эти знания, получил эти принципы, которые здесь могли дальше вырасти в нечто большее.
Вы, я смотрю, с теплом говорите об Одесском прошлом?
Да, мне очень приятно вспоминать. Конечно, воспоминания, может быть, были еще приятней, когда я поехал обратно, потому что это были детские воспоминания, и эти улицы, и двор, где я вырос, и школа, и дача – это все-таки были для меня божественные воспоминания, которые я никогда не забывал. Я поехал туда 3 года назад, случайно, экспромтом. Ехал по бизнесу, я буквально за два дня принял решение поехать. Я посмотрел Одессу, и конечно, мне было приятно, но с другой стороны было все не так, как я ожидал. Улочки какие-то оказались маленькие, дворики были маленькие, много меньше, чем я себе представлял.
Есть такой фильм, «Когда деревья были большими». Были большими деревья, а человек еще маленький, он видит деревья очень высокими.
Но, все равно, есть эти воспоминания. Была другая жизнь. Не было Нью-Йорка, не было Большого Нью-Йорка, но не было этих же проблем. Может быть потому, что я ребенок был. Хотя у любого, я думаю, есть такие воспоминания о детстве.
Я многим задаю этот вопрос, поскольку Вы приехал и Вам было 16 лет, то есть Вы продолжали учиться в школе. Сложный это был этап? Во-первых, знание английского языка, это понятно, что Вас могли принять как чужого, чужака, поскольку Вы совсем не говорили, или говорили с акцентом. Как все это происходило?
Я считаю, что у меня немножко была, не могу сказать, уникальная ситуация, но по-другому, чем у моих других учеников, с которыми я учился даже в high school. Я приехал сюда, было мне 16 лет, конечно, но вокруг было очень много русских, так что это было иначе, нежели другим, которые приезжали в 70-е. Очень было много русских иммигрантнов.
А Вы попали сюда сразу?
Мы через Италию попали сразу в Нью-Йорк. Жили на Ocean Parkway и Kings Hwy. Это первая наша была квартира. И я пошел в Medicine High School, не самая лучшая High School , но я там оказался. У нас очень было много русских. И многие общались только с русскими. Я это делал тоже, у меня было очень много русских друзей. Одновременно, я даже начал ансамбль, который состоял из одних американцев. И у меня были другие друзья, с которыми я общался.
Рок-группа была?
Это была сначала просто группа, которая участвовала в школьных мероприятиях, «Sing», называлась. Утренники, там, вечеринки всякие. Это была рок-группа тоже, но это было еще в школе.
Вы играете?
Я играю на гитаре, пою немножко. Поэтому, что было уникально, что после этого колледжа я уехал в Bennington University, это в Upstate. И там, как бы русских практически не оказалось. Я потом их, конечно, нашел, то есть, у нас был свой костяк, который создался и даже, когда я там пошел во fraternity, в братство, там оказалось 8 русских, что было уникально. Но меня жизнь заставила там жить с американцами и разговаривать, поэтому мне было намного легче потерять акцент, который остался у многих моих ровесников.
А Вы до сих пор делите «на русских и американцев»?
Нет, я не могу сказать, что я до сих пор делю, потому что сегодня даже те русские друзья, которые у меня есть, они считают себя больше американцами. Но у меня есть и русские друзья, которые себя считают русскими. Поэтому я сегодня это не делю.
Какую специальность Вы получили в колледже?
Я в колледже учился… У моего папы было три желания, как у золотой рыбки: первое желание, чтобы я стал доктором. И пошел учиться на доктора, однако потом понял, что это не мое. Второе желание у него было, чтобы я стал адвокатом, закончил, как бы, на пре-адвокатство «Philosophy and Political science». Я собирался идти в law school, но понимал, что и это не мое. И третье желание его было, чтобы я присоединился к его бизнесу, и я сделал это, но сделал по-другому немножко. Присоединился к его бизнесу, но повернул этот бизнес совершенно в другую сторону.
Что значит, к его бизнесу?
А у него была компания, ну и сейчас она, конечно, есть – стекольный бизнес. Он привез определенную технологию из Одессы. Если начать еще сначала, мой прадедушка был стекольщиком, дедушка был стекольщиком, папа был стекольщиком.
Ну, стекольщик в Одессе – это пойти поменять стекла где-то. Папа был инженером, на самом деле, но как всем нашим людям, ему нужно было подрабатывать и существовать в Одессе. Он продолжал эту профессию, и до отъезда получил определенную технологию, как производить декоративные пескоструйные стекла. И я до нашего отъезда учился этому, потому что он был занят подготовкой перевоза все-таки большой семьи. Я последние 2 месяца, когда мне было 15 лет, учился этому. Приехал, научил его за три дня и ушел в high school.
А после этого, он эту технологию развил и произвел уникальный продукт на то время, двадцать лет назад. Это были уникальные пескоструйные стекла, которые были сделаны компьютерными технологиями. То есть, он взял определенные технологии с другой индустрии и смог это сюда внедрить.
И это тогда было уникально. То есть, после моего колледжа создалась эта компания, которую мы начали развивать уже в другом направлении, не в направлении маленьких работ, а в крупных направлениях. Вот это я начал делать. Когда-то он начинал с 1000 square feet – было у него помещение – сегодня у нас 30 тысяч square feet, сегодня почти 100 человек работает, и мы делаем объекты – крупные гостиницы и по всей стране. Вот чего мы добились. Было нелегко.
А где ваш завод находится?
Завод находится в Бруклине, в Red Hook и у нас офис в Манхеттене, в Сохо находится. И у нас, как бы, sales people по всей стране.
В Россию не поставляете стекла?
Мы делали пару объектов в Европе, и в Россию даже посылали. Мы думали идти туда, но потом все-таки, передумали.
Вы можете сказать, что Вы бизнесмен, правильно?
Могу сказать.
Это не мешает отдыхать, все-таки, Вы в Нью-Йорке живете? Нью-Йорк – город, который никогда не спит. Здесь дискотеки, здесь различные места, где можно отдохнуть.
Согласен. Если бы Вы мне даже два года назад задали этот вопрос, я бы ответил, что да, невозможно, что я продолжаю ходить по дискотекам, и я это делаю, я то делаю... Но сегодня у меня поменялось мировоззрение, сегодня мне не мешают эти вещи: я могу пойти в дискотеки, я могу пойти в рестораны спокойно, потому что знаю, что важно в жизни, и какие вещи для меня важны.
Какие Ваши любимые места в Нью-Йорке для отдыха?
Отдых – это смотря как понять, что такое отдых. Я могу иногда отдыхать на работе, потому что я получаю удовольствие на работе, оттого что я делаю. Потому что я имею дело с известными архитекторами, и у меня очень интересные креативные люди работают, с которыми мне приятно. Мне приятно делать новые вещи и вести компанию. Она постоянно в движении, поэтому это тоже иногда отдых.
Вы заняты тем, что Вы любите?
Я занят тем, что люблю.
Но, нужно все-таки иногда менять обстановку.
Нужно менять, и мы много путешествуем с моей женой, с семьей. Мы часто ездим в Европу, почти каждое лето мы находимся в Европе и разъезжаем по всему миру. Мы это любим. Мы любим очень хорошо покушать, потому что я очень люблю сам готовить. Я даже недавно брал уроки во французском кулинарном институте, я закончил там определенный курс.
Это в Манхеттене?
Это в Манхеттене. Это мое хобби просто, ни для какого бизнеса. Я это люблю, то есть я отдыхаю, когда я могу приготовить.
Ваше любимое блюдо…, два.
Хороший вопрос. Как наверное у любого другого шефа, они меняются по сезону, в зависимости от продукта. То есть, летом я люблю салат из помидор, я делаю очень вкусный салат из помидор, свежих, настоящих, с мятой и с базиликом, заправленный анчоусным соусом и с оливковым маслом.
Я так повторить не смогу?
Наверное, сможете. Все зависит от того, сколько любовь положить в эти продукты и какие продукты выберете. И люблю свежую гриль-рыбу, которую сам словил. Вот сейчас брал своего старшего сына на рыбалку, первый раз в понедельник.
Сколько у Вас детей?
У меня два мальчика, одного зовут Джейкоб, ему сейчас 7 лет, и второй Оуен, ему два годика. И мы продолжаем с ними говорить по-русски, все-таки хотим, чтобы они знали язык.
Они при этом не говорят, что им скучно?
Старший, конечно, уже не хочет говорить по-русски, но мы его заставляем, насколько мы можем. Нам, конечно, тоже не легко, потому что он пытается отвечать по-английски, но мы стараемся и хотим это продолжать.
Мы все время говорим – русский, английский... Еще есть составляющая, она немаловажна для Вас, конечно. Это еврейская, естественно, кровь, это еврейские традиции. Известно о том, что Вы поддерживаете еврейские организации. Ваша эта филантропическая деятельность? Несколько слов об этом.
Я, как и все иммигранты, прошел через нелегкий приезд сюда, и тогда может быть не осознавал это, не понимал, был ребенком. А ведь тогда мы все проезжали через Италию, нам кто-то помогал. Мы не знали, кто это нам помогал. Я работал тяжело, работал в Италии, работал, когда приехал, здесь. Может быть, буквально пять лет назад я понял, кто это помогал. Эти общины, такие организации, как HIAS, как NYANA, которые нас сюда привезли,
Даже не только помогал, а благодаря им…
Благодаря им мы сюда приехали. И я хотел начать, хотел поблагодарить тех людей, делиться тем, что у меня есть, потому что это не мое и держать – это не просто для моей семьи. То, что я получаю, идет из других мест, и я хочу все-таки поделиться с людьми, которые нуждаются, и с людьми, которые меня окружают. Я начал участвовать в разных еврейских организациях, как UJA. Я очень много пытаюсь помочь и UJA, и русским организациям, общинным организациям, другим еврейским организациям, потому что я считаю, что это правильно.
Ваш совет: как удержать еврейскую традицию в семье?
Это очень сложно. Я могу Вам сказать, потому что мы это пытаемся сделать тоже, но это не так легко, ведь мы не выросли с этим. Даже отдавать обратно другим людям, хотя мы тоже с этим не выросли.
Потому что жили в Советском Союзе?
Да, я в этих организациях состою, и для американских евреев это нормально, натурально. К сожалению, для нас, для русских – это ненормально, и не так легко для всех. Мы стараемся постоянно этому научить.
Что бы Вы сказали своим детям, ну, допустим, сейчас, - основное, главное. Мы ведь затронули и еврейскую тему, и тему русского языка, мы затронули тему самоидентификации в другой стране. Что главное Вы бы им посоветовали в жизни?
Я не считаю, что нужно быть евреем просто потому, что нам сказали, что мы евреи; что нужно вести традицию, потому что нас хотят заставить. Я считаю, что нужно вести традицию тогда, когда ты действительно чувствуешь, что это твое. Мы хотим это передать другим поколениям, и мы должны это чувствовать. Это первым делом. И не просто потому, что кто-то нас заставлял. Самое главное, что мы должны отдать миру – это то, что мы получаем. То, что мы даем, то мы и получаем каждый день обратно. Это я хочу, самое главное, передать моим детям.