Cъемка - февраль 2012г.
Игорь, в Энциклопедии рассказывают обычно о себе. Давайте начнем с места и дня рождения.
Родился Игорь Газарх в декабре 1972-го года, в городе Витебске. Это бывшая Белорусская ССР, Белоруссия, в бывшем Советском Союзе. Месяц декабрь. Для нашей семьи это месяц особый, мы всегда говорим о том, что большинство моих родных и близких – все декабристы. Папа в декабре родился, бабушка, папина мама - в декабре, мама родилась в декабре, сестры в декабре, и даже жена родилась в декабре. С пяти лет я начал заниматься музыкой. Пианист, с пяти лет. Потом продолжал это, учась в музыкальном училище. Потом, эмигрировав, а мы уехали в 1990-м году в Израиль, поступил в Иерусалимскую Академию Музыки, тоже по классу фортепиано. Был классический пианист. А затем уже продолжил музыкальную стезю в Бостоне, поступил в Беркли, но там я уже поступил на факультет “Музыка к фильмам”, то есть это было уже больше связано с композицией, чем с исполнительским искусством.
Называется – с музыкой по жизни.
С музыкой по жизни – ДА! Родился в музыкальной семье, и до сих пор, как бы, занимаюсь музыкой.
А родители занимались музыкой?
Оба, с детства, занимались музыкой, как все приличные еврейские дети из семей интеллигентских. Папа – отбывал номер, стараясь при каждой возможности удрать с музыки. Семейные легенды об этом ходят постоянно, но, в итоге, он все равно не смог от нее удрать: будучи советским инженером, работал по совместительству, если можно так сказать, руководителем музыкального ансамбля. То есть, вся жизнь моя с детства была связана с ресторанными ансамблями. Папа, значит, работал, и затем он с министерством культуры имел первые какие-то сделки по покупке инструментов. Постоянно какие-то поездки, командировки, дома постоянно были какие-то интересные люди, музыканты. Я помню дома участников знаменитой группы «Вирасы», которые были у нас дома, а папа просто дружил с ними.
А папа на каком инструменте играл?
Папа тоже был пианист, клавишник, ну, скорее даже не пианист, он больше был клавишник.
Тогда это называлось – электроорган «Ионика».
"Так точно, был. «Technics» потом был, «Sonic», «Corgi» - все органы в доме перебывали. С детства любил английский язык, я вообще языки люблю. И меня, 7-8-летнего мальчика сажали здоровые дядьки, как мне тогда казалось, то есть, они были тогда гораздо моложе, чем я сейчас, и заставляли переводить все Manuals, что называется, то есть, технические инструкции к этому «Technics», к новому органу, или к «Corgi», или к “Roland”. Это был, вообще, волшебный мир. Эти модные фирменные инструменты, синтезаторы, которые надо было поискать в Союзе... Ставился передо мной этот орган, и мне говорилось: «Игорек, ты английский язык хорошо знаешь, объясни взрослым дядям, какую кнопку нажать, чтобы что-то там заиграло». Я это воспринимал в порядке вещей. Мама была преподавателем музыки в музыкальной школе всю жизнь.
Тоже фортепиано?
Тоже фортепиано, то есть с фоно - вся жизнь моя связана и до сих пор, как бы. Без фоно никуда: дома есть рояль, дома есть синтезаторы, дома есть студия, и без этого никуда.
Родители здесь, тоже в Соединенных штатах?
Родители в Израиле.
Каким образом вы уехали в Израиль?
Стандарт. В 1990-м году был вызов получен, я даже не знаю, от кого, как-то это все организовывалось тогда. Мне было 16 лет, я не задумывался над этим.
Мало кто знал об этом.
Да, точно дети не понимали, как это делается. Получили вызов стандартный, я пошел в военкомат, снялся с учета. Тоже была забавная история, как я снимался с учета – маленький мальчик, молодой. Не успев записать меня в призыв в Советскую Армию, меня были вынуждены снять с учета. Этот командир, этот полковник, не знаю, кто он был там, взял этот израильский вызов в свою руку, я как сейчас помню выражение его лица, как будто его змея ужалила. Он бросил этот «вызов» с этим израильским гербом, с этими непонятными еврейскими, сионистскими буквами, и сказал: «Снимай его!» - чего-то там пробурчал и ушел, совершенно расстроенный и злой. Еще одного еврея потерял Советский Союз.
Определили, кстати, меня в танковые войска. Рост у меня был небольшой, и когда, так сказать, «купцы» пришли отбирать молодых солдат (в 14 лет нас из муз. училища привезли), посмотрел на меня такой «купец», он был в чине капитана, посмотрел на меня и говорит: «Музыкант»? – «Музыкант». – «Танкисты музыкантов любят». И записали меня в 14 лет в танковые войска. После этого меня сняли с учета, мы уехали в Израиль, и в Израиле я попал в танковые войска тоже.
Вы уехали из училища, или уже начали работать?
Я практически его закончил.
Витебское музыкальное?
Витебское музыкальное училище. И после этого, буквально на стыке окончания училища, произошла наша эмиграция, aliyah, то, что в Израиле это называлось. И, приехав в Израиль, ровно через две недели я уже поступил в Иерусалимскую Академию музыки, по тому же классу: фортепиано, исполнительское искусство. То есть, я практически и не прерывал своего обучения.
А как Израиль, несколько слов о жизни в Израиле.
Это целая эпоха. Израиль до сих пор во мне, меня с Израилем связывают самые теплые, самые положительные эмоции и ощущения. Вместе с тем, трагедия связывает нас с этой страной, потому что именно в этой стране я потерял своего любимого деда, который в 1997-м году погиб в теракте в Иерусалиме, на иерусалимском рынке. Как раз тогда началась волна хамасовских террористов-смертников, которые массово начали взрываться. И сложилось так, что волею судеб дед мой, ветеран войны, у которого было 2 инфаркта, который на войне избежал смерти (буквально в 2-х миллиметрах от сердца пуля немецкого снайпера, когда он был в Венгрии, прошла) и остался жить, прожил долгую жизнь хорошую, и в Израиле очень ему нравилось, он радовался, жили вместе с семьей. Вот так, поехал с товарищем на автобусную станцию купить какой-то проездной билет, или что-то такое, проезжая мимо иерусалимского рынка – огромного рынка, решили сойти, купить там себе винограда, картошки. Рынок роскошный, красивый. Пошел за картошкой и погиб. Такая судьба была страшная. Конечно, это ужасная трагедия. И после этого, во многом, я стал фаталистом. То есть, я считаю, чему быть, того не миновать, к сожалению, и история сослагательного наклонения не принимает, не имеет.
Сколько Вы в Израиле прожили?
В Израиле я прожил всего 5 с небольшим лет, но очень повлияла эта страна на мое становление. Был период: армия, университет, и когда молодой человек эти вот стадии своей жизни проходит, он формируется. То есть, очень долго (я уже в Америке с 1995-го года, на сегодняшний момент это уже 17 лет) я чувствовал себя именно израильтятином, а не американцем, и на все смотрел через израильскую призму. Сейчас это уже рассеиваться начало.
А как можно приехать на постоянное место жительство в Америку из Израиля?
Ну, не было плана приехать на постоянное место жительства. Просто я получил стипендию, приглашение из Беркли, из знаменитого колледжа музыкального в Бостоне. История довольно прозаичная: просто у них, у этого колледжа, по всему миру есть периодически такие туры: в Европе, я не знаю, может быть сейчас они и в Россию заезжают, в том числе и в Израиле.
Едут специалисты, находят талантливых молодых людей по всему миру, чтобы они приезжали учиться в Бостон в Университет, в Беркли колледж. И заехали они в Израиль, я узнал об этом, была аудиенция, мы приехали с моим другом, с израильским певцом Рафаэлем известным, вместе попытать счастья, что называется. Попробовать, может, мы понравимся, может нас пригласят, получим стипендию.
Именно так и произошло. Мы приехали туда, показали свои таланты, показали свои композиции музыкальные, аранжировки, мы там что-то играли. Очень приятные джентльмены, пообщались и разъехались. Через несколько месяцев мне пришло приглашение, и пришла стипендия, сказали, что ждем Вас в Беркли, со следующего семестра, если есть желание – приезжайте. Ну, естественно, что желание было, это была мечта, вообще, Америка и тем более такой колледж – Беркли колледж! Это самый известный и знаменитый на весь мир колледж современной музыки. О нем музыканты многие говорят, вообще, с таким придыханием. У него шлейф просто, репутация потрясающая. Это действительно так. Вот так я приехал в Америку, как студент, просто как студент из Израиля.
А интересно, сколько была стипендия?
Стипендия-помощь. То есть, они мне выделили помощь, по-моему, тысяч 5 долларов, если я не ошибаюсь. Семестр стоил тогда, в Беркли, где-то тысяч 6 с небольшим долларов, то есть, 80-85% было покрыто.
Вы добавили?
Я просто должен был добавить 1000-1500 долларов, получить визу. Что я и сделал. И в сентябре 1995-го года началась моя американская жизнь. Так это началось.
Сколько лет Вы проучились?
Проучился я 3 года вместо 4-х, потому что многие кредиты мне засчитали из Иерусалимской Академии. И фактически, за три года я закончил, получил диплом «Музыка к фильмам, коммерческая аранжировка». Очень многому научился, это очень интересно. Процесс обучения, инструкторы, преподаватели в Беркли – это, конечно, мирового масштаба люди, занимающиеся коммерческой музыкой, то ли которые делают рекламу, то ли обладатели премии «Грэмми», которые пишут песни «звездам», аранжировщики, которые участвуют в самых знаменитых мероприятиях по всей Америке. И самое главное - это дружба и связи с людьми со всего мира, которые приезжают туда, также как и ты, талантливыми студентами, потом поднимаются, возвращаются в свои страны, продолжают свою карьеру в Америке, становятся просто «звездами», что называется. И с этими людьми тебя связывает дружба и студенческая молодость, студенческое вместе пребывание. Это дорогого стоит.
Ну, получается, что Вы закончили Беркли и после этого сразу на телевидение?
Нет, я после этого приехал в Америку, и началась моя музыкальная жизнь в Америке. Естественно, начиналась она для меня, как русскоязычного молодого человека, с ресторанов. Это тоже отдельная эпоха и отдельный мир – русские рестораны Нью-Йорка.
Опасный, сложный или развлекающий?
Не столько опасный, это как школа жизни, то есть, там – это целый мир. Говорят, что есть корпоративный мир, американский, допустим, в котором есть свои законы, своя иерархия. Есть свои подводные течения, свои неприятные моменты, положительные. Вот, тоже самое и мир, в который я попал, - мир русских ресторанов. Переработав во многих из них, узнав много музыкантов и хозяев...
То есть, как музыкант в оркестре?
Ну, я был сначала клавишник, я был певец, я был участником различных… Это очень интересный мир, публика. Это как – детство, юность, университеты, что называется. Это - очень ресторанное отношение к музыке. И публика, которая приходит в рестораны, взаимоотношения между музыкантами - это дорогого стоит. То есть, люди, концертные артисты, которые становятся потом «звездами» и которые работают огромные аудитории, которые зарабатывают огромные деньги, всегда скажут, что настоящий артист, который прошел ресторанную школу - это дорогого стоит, потому что, ресторанная публика не врет. Если она тебя принимает, если ты ей нравишься, ты становишься тем, на кого ходят. Это уже можно сказать – открытая дверь, зеленый свет в большой мир настоящего шоу-бизнеса.
А как сюда, на телевидение RTN/WMNB Вы попали?
На телевидение я попал... Скажем так, это был счастливый случай, с одной стороны. С другой стороны, закономерность некая, потому что у меня дед был всегда диктором и соведущим еще в советское время, кстати, от него мне достался голос и внешность. И когда здесь представилась возможность, через одного моего хорошего друга детства попытать счастье – устроиться на телевидение, на какую-то небольшую роль человека, который несколько минут спортивных новостей передает, раз в какое-то время, я решил попытать счастья, не имея никакого официального образования: ни журналистского и т.д. Ну, была какая-то всегда тяга и интерес. И, в итоге, закончилось это тем, что сегодня я уже 12 лет работаю на телевидении, в новостной программе, с такими монстрами теле-медии, как Юрий Ростов, как Геннадий Кацов и т.д. И очень себя комфортно чувствую в этом, и считаю своей профессией.
Игорь, два слова: есть у Вас дети?
Сын, мальчик, да, Илья, 7 лет, назван в честь деда.
Мазл тов.
Thank you.
Игорь, Вы счастливы?
Ну, счастье это понятие очень большое, огромное. Если за счастье принимать самореализацию, то я на полпути. Во многом я – да, счастлив. Во многом – за счастье еще предстоит побороться.