Съемка 31 августа, 2010г.
Лариса, несколько основных биографических подробностей из Вашей жизни: рождение, город, в котором Вы родились, учеба, становление и.т.д.
Я родилась в Одессе, самом прекрасном городе России, как известно. Когда родилась – не скажу, поскольку я женщина, а , как вы знаете, все женщины хотят быть хотя бы лет на 20 моложе, чем они на самом деле…
Принято. Спасибо.
Итак, Одесса, затем школа…
Родилась в Одессе и поступила учиться в Одессе же. Простите, родилась я в Одессе, но потом началась война, а я была еще ребенком, и родители взяли меня с собой, естественно, не бросили в Одессе, а увезли в город Челябинск, где мы жили в эвакуации, и где я училась в школе. И где дети никак не могли меня понять как следует, потому что это был человек совсем из другого мира, совсем другие там были дети, в Челябинске, представляете?
И жили мы в маленьком городке. Мать была врач, отец ушел в армию врачом; у меня и мать, и отец – врачи. А мать уехала в городок, где мы жили, со мной и с моей двоюродной сестрой. Этот город назывался Садко, поселок назывался Магнезит – можете себе представить, что такое поселок Магнезит? Это самое сильное воспоминание моего детства. Это был поселок, в котором ничего не росло. Все деревья были покрыты серой гнусной пылью от магнезита, но все-таки, там какие-то деревца торчали, и там этот магнезит добывался. И мы там пробыли довольно долго, пока нашего отца не освободили из армии, потому что у него с юности был туберкулез, но он прослужил несколько лет.
Отец забрал нас оттуда, из поселка Магнезит, и мы переехали в город Киров. Вы, наверное, знаете, что город Киров – это была Вятка, такой город, интересный. И я там подружилась с одной молодой женщиной, которая у нас в доме просто работала помощницей моей мамы. И вот эта женщина, она научила меня вышивать. И я всю свою жизнь, и сейчас тоже, если Вам нужно сделать какую-нибудь вышивку,- пожалуйста, я с удовольствием это сделаю.
Спасибо, во-первых, за предложение. Обязательно воспользуемся. Лариса, а затем школьные годы закончились, было ли высшее образование?
Потом мы вернулись в Одессу, и я один год училась в украинской школе, а затем училась в русской школе, которую закончила с медалью. И после окончания школы, в 49-м году, поступила на архитектурный факультет Одесского инженерно-строительного института. Мои родители хотели, чтобы я…
Я расскажу, это еще одна минута, но это добавляет что-то к моему характеру. Мои родители, будучи врачами, очень хотели, чтобы их дочка тоже стала врачом, потому что у них была очень большая библиотека. И они послали меня в медицинский институт, а это как раз были сороковые годы, когда евреев перестали принимать куда-либо, учиться (можете это выбросить, если Вам это не интересно).
И я поступить могла в Одесский медицинский институт, несмотря на медаль, - другие вообще не могли поступить, а меня брали туда на санитарно-гигиенический факультет. Я сказала: «Ни за что!» - и уехала в город, который тогда назывался Сталинград, а потом назывался Донецк (? – ред.), или до того тоже назывался Донецк.
В Донецке я поступила на лечебный факультет медицинского института. Наверное, так бы и осталась, но на первом курсе я пришла на занятия, первый раз на занятия, и нас повели... Куда бы Вы думали, повели первый курс студентов? Нас повели в анатомку. Анатомка – это там, где режут трупы. Я постояла пять минут в этом помещении, посмотрела, развернулась и ушла.
И ушла из медицины навсегда. Вернулась в Одессу, поступила в Одесский архитектурный институт на архитектурный факультет, который и закончила.
Потом работали по специальности?
Да. Когда я закончила Одесский институт, я уже встретилась с Ильей Шенкером, мы с ним встретились на занятиях по рисунку. Он туда ходил рисовать уже после войны, уже лысый был, потому что он облысел во время войны, Илья Шенкер.
Там, как его побрили, больше у него волосы не росли, и так всю войну он провел в авиационных частях, кончил войну в Берлине, когда Сталин их отправил учиться дальше. Он приехал и продолжал учиться на старшем курсе, а я училась на младшем, на много младше. И, в общем, мы ходили на один и тот же кружок рисунка. Нас учили рисовать.
Свадьба была комсомольская?
Свадьба была не комсомольская, но была свадьба. И, благодаря этой свадьбе, тому, что я вышла замуж за Илью Шенкера, архитектора, который работал уже архитектором в Одессе, меня не отправили ни в какой другой город, в другую страну работать, куда отправили всех моих друзей, которые со мной учились.
А я осталась в Одессе и стала работать в Одесском инженерно-строительном институте.
До 74-го года, до иммиграции?
Да, я там почти…, ну, поменялось одно место, но это не суть важно, могу об этом не говорить, только упомяну еще одну деталь: я там, через два года после окончания института, работая в ГИПРОГРАДЕ, получила первую премию на Всесоюзном конкурсе, что было для Одессы чудом.
Из Одессы послали проект на малометражные квартиры, проект жилых домов с малометражными квартирами. И наш проект, как это не удивительно, получил первую премию в этом конкурсе для Украины.
Приятно вспомнить?
Да, это приятно вспомнить.
Итак, Лариса, 74й год, иммиграция. Собственно, дело Вашей жизни - это журнал. Называется он «СЛОВО», выходит раз в квартал, т.е. четыре выпуска в год. В этом журнале печатались звезды русской иммиграции и литературы. Здесь и Бродский, и Довлатов, и Парамонов, Саша Генис и Петя Вайль…
Все самые замечательные и любимые, нравящиеся нам авторы – все у нас печатались.
Сколько лет журналу?
Ну, он уже существует более 20-ти лет.
Это дело Вашей жизни. Какие-то воспоминания: Бродский, Довлатов... Несколько слов.
Бродский нам написал письмо, в котором он сообщил, чтобы все читали и любили наш журнал, потому, что это интересный журнал. А Довлатов просто нас очень любил и много нам писал. И мы много его печатали.
Сережа Довлатов был мой лучший друг. Он приезжал к нам домой, мы жили в Бруклине, и все мечтал, чтобы Илья написал портрет его жены, Леночки Довлатовой. К сожалению, он умер до того, как Илья написал этот портрет, а сейчас уже прошло много лет, но он до сих пор ее портрет не написал. Я надеюсь, что Илья Шенкер напишет портрет Леночки Довлатовой.
Насколько это серьезное и тяжелое дело быть редактором такого журнала? У Вас хватает времени на что-то другое?
У меня времени почти не остается… До того, как я ушла на пенсию, потому, что я много лет проработала в Америке архитектором, на Сити работала архитектором, я все время работала архитектором, а по вечерам и по выходным дням занималась журналом. Это было невероятно тяжело, но, тем не менее, я занималась, и журнал все время выходил, а теперь я ушла на пенсию, года полтора тому назад. Теперь в этом смысле стало легче, хотя я стала старше. И это большая работа. Надо отобрать, что помещать в журнал, надо отобрать самое лучшее, у нас по 40 - 45 авторов в каждом номере. Все это надо прочитать, отобрать, выбрать лучшее и напечатать в том порядке, как это будет интересно нашим читателям.
О Вас несколько слов. Главная черта Вашего характера.
Главная черта моего характера – ну, конечно, упрямство.
Ваш основной недостаток? Тоже упрямство?
Да, это же и мой основной недостаток.
Любимая еда и напитки.
Любимая еда – вкусная. Напитки – это какое-нибудь хорошее вино, лучше красное.
Есть какая-то кухня, которую Вы предпочитаете?Бродский любил китайскую еду.
Вы представляете, я тоже люблю китайскую еду! И я очень люблю этих самых рачков, как они называются?
В Одессе они назывались рачки.
Как они в Америке называются, вдруг выскочило из головы это слово, ну, знаменитое слово, ну бог с ним.
Видимо, на, вопрос: кто Ваши любимые писатели, поэты – сразу понятно, что вы ответите - и Бродский, и Довлатов. Кого еще Вы можете назвать?
Кого еще? Из тех, кто сегодня работает, и раньше работал… Довлатова я уже назвала, да? Мне бы не хотелось сейчас никого называть, потому, что если я кого-то назыву, то остальные на меня обидятся, поэтому лучше не называть. Оставим Бродского и Довлатова.
Что больше всего Вы цените в друзьях? Последний вопрос.
Больше всего в друзьях я ценю, чтобы они меня любили.
© RUNYweb.com
! Данный текст интервью является дословной распечаткой видеоинтервью. Авторская лексическая основа сохранена без изменений!
