Съемка 16 октября 2010 г.
Михаил, давайте начнем с самого начала: место рождения, год рождения, и дойдем до сегодняшнего дня за эти 15 минут. Вам слово.
Наверное, сложно всю жизнь соединить в 15 минут, но будем стараться.
1962-го года рождения, город Петербург, тогдашний Ленинград. Знаете, время летит с дикой скоростью. Соответственно, мне 48 лет, в Америке живу уже 20 лет, я уехал в 1990-м году.
Давайте вернемся немножко назад. Родился в Петербурге, в Ленинграде, окончил художественную школу, потом поступил в Мухинское училище, сейчас называется Академия Изящных искусств имени барона Штиглица.
Видите, как все переименовалось в другую сторону. После института у нас пошла армия, потому что в институте не было военной кафедры. Попал в армию на 1,5 года.
Какие войска?
Внутренние войска. Даже, Вы знаете, у меня не было…, форма была, наверное, месяц я в учебке прослужил. Потом я оказался, как бы, как художник, мне не давали возможности пострелять, а дали кисточку и сказали: «Вот иди и пиши картины». Для части надо было сделать.
Картины или лозунги, там: «Учиться, учиться и учиться»?
Лозунги, какие-то, солдаты вот так стоят и вот так стоят, что угодно. Все через это прошли.
Кстати, интересный момент: до того, как я начал заниматься искусством, меня родители отдали в музыкальную школу, даже не в музыкальную школу, - я занимался музыкой с учительницей 3 года. И однажды я подарил картинку, маленькую картинку кому-то на день рождения.
Эта женщина занималась кураторством всех художественных школ города Ленинграда. Меня спросили: «Миша, а ты хочешь быть художником?» – на что я задал вопрос родителям: «Если я пойду заниматься искусством, типа, художественным, мне нужно заниматься музыкой»?
Родители сказали: «Нет».
«Отлично, теперь я художник».
Представляете, заниматься, на рояле играть, а тебе свистят снизу: «Мишка, пошли играть в футбол», - а я там, как честный человек, играл. Поэтому принял решение, тогда еще, как бы, маленьким человечком, что я лучше буду заниматься искусством. Как я говорил во многих интервью, на самом деле я сел на автобус: художественная школа, потом художественный институт – училище им. Мухиной, потом художественная жизнь. Якобы, художник поехал.
По одному маршруту.
Да. И, наверное дети, не зная, что они будут делать, хотят быть космонавтами, инженерами, врачами. Я думаю, у меня было все проще: я, как бы, сел, как я сказал, в автобус, и поехал.
То, что я делал, - это и стало, и есть моей жизнью, то есть, я без этого не могу жить. Искусство стало куском меня и, наверное, самым главным.
Интересный момент, наверное, многие люди творческие поймут меня: искусство требует полной самоотдачи. Потому что, если ты не отдался полностью искусству – оно не прощает. Ты можешь средний уровень занять и что-то там делать, но по-серьезному, нужно полностью отдаться. Наверное, может быть, из-за этого в какой-то момент не сложилась ситуация в том, что у меня есть семья. То есть, я был женат в России. Знаете, интересный момент. Мы, все уехавшие, делим нашу жизнь на «до» и «после».
В каком году Вы уехали?
Я уехал в 1990-м году. Уехал я в гости, на самом деле. Потому что силою обстоятельств, до 1990-го года я попал в команду при Ленфильме, и занимался художеством и оформлением разных конкурсов там, бальных танцев, я не знаю. «Ленинградская красавица» в 1989-м году был конкурс. Я делал фирменные знаки, делал картины, плакаты, я делал оформление.
Это было интересно, потому что я попал в какую-то обойму людей интересных. Была очень интересная жизнь, денежная, и все было хорошо до 1990-го года. Не то, чтобы что-то изменилось. Изменилось то, что возникло от моего дяди приглашение поехать в Америку. И я поехал.
И бросили семью? Вы говорите, что семья была до этого.
Нет, у меня была семья. Я был женат, так мы скажем. А жена у меня очень успешный художник по костюмам. И, знаете, два человека, два художника в одной семье, – это, наверное, многовато. Это соревнование амбиций.
Может, все-таки, надо было бы остаться музыкантом? Она художница, а Вы - музыкант.
Может быть, но кто же знал тогда. Ничего мы не знали. Все-таки, мне очень пригодилось то, что я занимался музыкой.
Сейчас мысль, наверное, будет прыгать, но мы будем ее как-то группировать. Когда я приехал сюда (я вернусь немножко назад, поэтому у нас будет все прыгать: туда – сюда), естественно, как все приехавшие, меня никто на работу не брал. Да еще художником.
И поэтому пришлось пройти через многие моменты, через которые проходили все люди, или многие приехавшие. Это работа в ресторане, хотя мне очень приятно, что в ресторане я работал тапером, то есть я играл в ресторане джазовую музыку.
На каком инструменте?
На рояле.
Или: все развозили что-то, а я развозил цветы. Это тоже, как бы, совершенно другая категория развоза, потому что я привозил людям кусочек счастья, девушкам особенно. У них не было идеи дать типы какие-то, или чаевые, но блестящие глаза, смотрящие, то есть, я принимал радость на себя, как бы, за какого-то другого мужчину.
Когда мне привозят пиццу, я тоже считаю, что это кусочек счастья мне привезли.
Это правда. Очень вкусно, на самом деле. Вот, я тоже прошел через какие-то сложности устройства на работу.
На работу меня никуда не брали никогда. Я нигде, никогда в этой стране не работал. Не потому, что я не хочу, или обманываю кого-то, а потому что меня не брали на работу.
Все что я делаю, я делаю сам. Да, в 1990-м году я уехал в гости. Но мы с женой год мы уже не жили вместе, и мы, как бы так, немножко разошлись.
Мы остались друзьями. Она сейчас жена господина Балабанова, это кинорежиссер на Ленфильме. Она получила «НИКУ», получила еще какие-то награды, очень хороший художник, я ее очень уважаю.
Ну, эта жизнь была там до 1990-го года. А с 1990-го года началась немного другая жизнь, гораздо сложнее, и интересней, наверное. И захотелось, так как я уехал в гости, захотелось все-таки добиться какого-то успеха, минимального, это в собственном понимании.
Если вернуться в Россию, то вернуться уже на коне, на белом. Поэтому начал с нуля, просто с нуля. Если считать, что Россия и Америка - два высоких здания, то я был в России, например, на 15-м этаже. И чтобы перепрыгнуть с 15-го этажа на 15-й этаж другого здания, я должен был спуститься вниз, а потом подниматься пешком, без лифта, наверх.
Это очень сложно, это очень интересно. Зарабатывал я, примерно, около $4000 - $6000 в год, на протяжении n-ого времени. На протяжении 7-10 лет, где-то больше, где-то меньше – по-разному получалось. Все пытались мне помочь, все пытались мне подбросить работу.
Не многие верили. Практически, никто не верил, что я могу художником пробить вот, эту стену, потому что все желающие и все помогающие мне люди, желающие добра, они говорили: не выживешь. Знаете, надо иметь какую-то силу, или, я бы даже сказал, лень, которая, может быть, тоже правильное слово…
Может, не Лень, а Ленн.
Ленн, да. Силу, которая полностью заставляет что-то делать, или не заставляет. Знаете, когда человеку лень двигаться, он придумывает конструкцию, чтобы не ходить, чтобы она приехала, история, к нему сама.
Ну, наверное, я пошел по сложному или по трудному пути. Это как бы, палка о двух концах. Или, интересная фраза: на какой-то выставке в Нью-Йорке, мне художник известный сказал: «Миша, мы blessed and cursed in the same time».
Это абсолютнейшая, правда. То есть, в тебе сочетается очень много разного.
В принципе, самая большая трудность творческого человека, в любой профессии творческой - ты находишься в собственной мысли, в собственном мире, но живешь в реальном мире здесь.
Это транзакция из одного мира в другой, то есть, я тоже езжу на машине, хожу в рестораны, все хорошо, а потом я становлюсь творцом. Я творю какую-то вещь, то есть, я живу в своем мире. И люди на самом деле сходят с ума, почему творцы не адекватны. Ты должен все время ходить туда-сюда, из реального мира в нереальный. А потом, нереальный мир тоже, может быть, становится реальным.
Вы говорите, десять лет Вы зарабатывали, примерно, от $4000 до $6000 в год. Что же произошло?
Я думаю, несмотря на то, что мы их не любили, но, все-таки, закон Карла Маркса работает, переход количества в качество. Или, когда ты в одну и ту же дырку или точку бьешь постоянно, это срабатывает. Я думаю, какой-то произошел прорыв, то есть, наверное, назовем это «критическая масса» - наросла какая-то, таким образом, что она пробила ситуацию. Пошли заказы. Заказы интересные.
Что, прямо с воздуха?
Нет, это не с воздуха. Знаете, я пытался все время участвовать…
Давайте немного вернемся. Немало интересного происходит в жизни, трудно рассказать за 15 минут. «Kentucky Derby», «Westminster Kennel Club», они все наростались - и нарослись в какой-то кусочек, и стали какой-то массой. Одно привлекает другое.
На «Kentucky Derby» каждый год на выставке представлен свой художник. Вы были представлены, в каком году?
В 2007-м году, а в 2005-м году я получил премию, как лучший акварелист Америки 2005-го года. Это было в Лас-Вегасе – презентация.
Это отдельная тема разговора. Или собачье шоу в Нью-Йорке «Westminster Kennel Club»... На протяжении двух лет я был первым художником, который это сделал. Это 2004-й, 2005-й годы.
Сейчас очень много у меня заказов в России. Сейчас у меня заказы по всему миру. У меня выставки в Алма-ате, в Москве, в Петербурге, кстати, до Нью-Йорка нужно добраться. Надо захватить Нью-Йорк тоже.
Вы живете в Бостоне все эти годы.
Все эти годы я живу в Бостоне. Мы живем в голове скорее, чем в городе или в месте. Потому что можно приехать куда-нибудь, разложить имущество, и ты становишься тоже в родном месте. Мы живем в голове всегда.
Вот то, что Вы рассказываете - есть типичный путь «self made person». Вы себя таким считаете?
Да. Так оно и есть. И сейчас успех, как нарастающий ком, который несется и становится все больше и больше. Интересные заказы, интересные люди.
И они соединяются, и они приходят. Я стал делать гобелены в Бельгии. Я сейчас делаю этикетки для вин в Аргентине. Занялся ювелирными изделиями, которые мне делают в Петербурге; картины, которые являются знаковыми для разных конкурсов и презентаций, для джазовых фестивалей, для танцконкурсов в Москве, латино-американских, как бы. Венский бал в Москве. Большая вещь, на самом деле, произошла.
Ваши любимые художники?
Это, конечно, Бакст. Мое любимое время - мир искусства. Я думал немножко соединить Климта, немножко импрессионистов. Вот эта комбинация: Бакста, немножко импрессионистов и Климта, создает, наверное, меня.
Вы любите джаз?
Я обожаю джаз.
Любимый джазмен?
Не скажу, на самом деле. Нет, нет, я не могу так, потому что с художниками проще, я беру от этого что-то. Но, Вы знаете, просто я Дюка люблю Эллингтона, то есть, вот как на самом деле. Очень много ситуаций, потому что мне сложно назвать, какого-то конкретного.
Да, с художниками проще.
