Спонсор интервью - Евгений Школьников
Съемка 07 июля 2011г.
В «Энциклопедии» все рассказывают о себе, начиная с дня рождения, места рождения. Итак, пожалуйста.
Я родился в Ленинграде в 1970-м году, а июле месяце. Мой отец сделал алию в Израиль, когда мне было 4 года. А я с мамой, бабушкой и дедушкой приехал в Америку к нашим родственникам, когда мне было 11 лет, в 1981-м году.
То есть, вы, собственно, Ленинград и не помните в детстве.
Немножко помню, но это детские воспоминания.
А Израиль? Ваши впечатления об Израиле.
Я не жил в Израиле. Мой отец сделал алию, когда мне было 4 года, он был один из «отказников», и моя мама и ее сторона семьи решили иммигрировать в Америку.
То есть, он уже из Израиля с вами соединился?
Мой отец в Израиле и живет.
Вы к нему довольно часто приезжаете?
Да. Я довольно часто приезжаю в Израиль, потому что мы работаем с молодежью и делаем часто, каждые полгода, поездки в Израиль.
С одиннадцати лет Вы здесь, в Соединенных Штатах. Вы сразу в Нью-Йорк приехали?
Нет, мы поселились в городке Элизабет, в штате Нью-Джерси. Этот город не совсем далеко от Нью-Йорка.
И Вы там пошли в школу?
Да. Я там учился в еврейской школе местной, как многие дети из русскоговорящих общин.
Вы уже знали английский язык, когда сюда приехали?
Нет, конечно, нет. В одиннадцать лет я не знал английский.
Я этот вопрос многим задаю. Еврейский мальчик, прибывший в город Элизабет в штате Нью Джерси, попадает в класс, где все говорят по-английски. Насколько Вам сложно пришлось в общении с Вашими соучениками?
Я думаю, что все русскоговорящие дети приобщились к английскому языку в течение года, двух. У меня после первых двух лет не было никаких проблем с английским.
Вы стали раввином. Это решение Вы приняли в детские годы, в школьные годы? Как человек становится раввином? Понятно, что находясь, живя и родившись в Советском Союзе, Вы не могли думать об этом и не могли встать на такой путь.
Это необыкновенное решение. Среди моих ровесников, насколько я понимаю, я один принял такое решение. На меня повлияла сама идея иммиграции. Я хотел заняться чем-то в жизни, что действительно не ограничено этим миром, не ограниченно временем. У меня такая идея при взгляде на иммиграцию: у нас все наши, все русскоговорящие евреи: инженеры, директора заводов, важные люди в России вдруг приезжают в Америку и живут на SSI. Казалось бы, они там работали день и ночь, чтобы получить свое образование, старались подняться до самого высокого места в обществе, которое они могли занять, - и вдруг, с приездом в Америку, они превратились просто в пенсионеров. И не было никакой разницы, были они там парикмахером, сапожником или профессором наук. Я посмотрел на это, и это как бы меня очень разочаровало в этом мире. Можно всю жизнь работать, считать, что ты занимаешься чем-то важным, и вдруг, в течение какого-то переворота в этом мире, все, для чего ты работал и считал важным в этой жизни, исчезает и считается ничем. Никто этого больше не признает. И оказывается, что все это действительно не было важным.
Перечеркивается вся твоя прошлая жизнь?
Перечеркивается, включая великих коммунистов, которые считали, что коммунизм - великое будущее. Они отдали свою жизнь и, может быть даже продали жизни других людей за эту идею, и вдруг, в один прекрасный момент оказывается, что все это ложь. И все это ничто, и весь их мир, который они строили, разрушился.
Вся созданная система ценностей уничтожена?
Да. И я хотел заняться чем-нибудь в этом мире, ценность чего не ограничена этим миром, и ценность которого никогда не упадет. То, что я увидел - это еврейство, еврейский народ. Что бы ни было, еврейский народ, мы – сохранили наши ценности, и мы изменили этот мир в течение 3-х тысяч лет. Я хотел делать что-то важное, что-то необходимое для своего народа, для нашей общины. И то, что меня поразило вообще в моей жизни - это то, что русскоговорящие евреи, несмотря на то, что мы тоже учились в еврейских школах, когда приехали сюда, в жизни еврейской общины всегда себя чувствовали как сироты. Мы можем приходить в синагоги, но синагоги чужие. Кто-то их построил, какие-то семьи американские. У них есть свои компании, своя жизнь. А мы, как русскоговорящие евреи, находимся все время снаружи. И я хотел что-то сделать для еврейского образования, в строительстве еврейской общины моих ровесников. Построить какую-то общину для нас. Чтобы мы не чувствовали себя сиротами, чтобы мы чувствовали себя дома в еврейской общине.
Что для этого нужно было сделать? Ваши фактические шаги?
Мой первый шаг: после школы я решил поехать учиться в Израиль на один год. И это, конечно, был очень значимый момент в моей жизни – побыть в Израиле в 16 лет, учиться, навещать все святые места, которые есть в еврейском народе. После возвращения в Америку, я захотел стать раввином. Я не хотел просто учиться в колледже, стать доктором или адвокатом, компьютерщиком. Я хотел стать раввином, заниматься еврейской общиной. Я искал разные подходы, мне очень понравилась ешива имени раввина Моше Бен-Маймона, это одно из самых старых училищ для раввинов, факультетов для раввинов.
Где оно находится?
В Квинсе. Когда я там учился, оно находилось в Форест-Хиллс в Квинсе, сейчас оно находится в Кью-Гарден Хиллс, это иешива, которую открыли в 30-х годах и которое поставляет раввинов и еврейских преподавателей иудаизма по всей Америке. Мне очень понравился их интеллектуальный подход, их подход именно к службе еврейскому народу. Их подход к иудаизму. Это самая великая вещь, которую человек может делать в своей жизни – служить еврейскому народу. Заняться судьбой еврейского народа. Мне очень понравился этот идеализм.
Вы говорите, что здесь «мы» посторонние в синагоге, «мы» находимся во вне. На ваш взгляд, многие ли во втором, третьем поколении из здесь живущих иммигрантов из СНГ, из бывшего Советского Союза, чувствуют эту тягу к Израилю, боль за еврейский народ, желание постичь традиции?
Смотрите, в отношении к еврейству, есть два аспекта: все люди имеют реальное стремление к чему-то высшему, чем этот мир, где основная забота – кушать, есть, спать, любить и т.д. Все хотят что-то высшее в этой жизни. К сожалению, нам не было это дано. Все общины, которые приехали из Европы, переместились в Америку, даже если они не были настолько соблюдающими (есть реформистские общины, которые переехали из Германии в Америку, в своей религиозности они могли быть самые разнообразные), то, что у них осталось – это чувство общины, чувство, что надо собираться раз в неделю, в Шабат в своей синагоге, какие они бы ни были; чувство, что надо заботиться друг о друге, надо образовывать, строить еврейские школы, или воскресные, или полные еврейские школы, какие бы они ни были, но дать еврейское образование своим детям. Это все украли у нас в СССР. Вопрос: как это вернуть, как это изменить? Я не считаю, что русские евреи внутри чем-то отличаются от других. У нас есть все те же самые глубокие чувства души, как у всех остальных. У нас просто нет образования, у нас нет традиции строительства своей общины. Это можно изменить, это можно возродить.
Я так и понимаю, что это Вы и видите, как свою основную деятельность.
Да.
Давайте поговорим о Вас, ведь раввин, - он же и отдыхает, у раввина есть какие-то другие удовольствия в жизни?
Конечно.
У Вас есть хобби?
Да, я начал новое хобби недавно – скубодайвинг.
Вы для этого ездите на острова, или здесь занимаетесь?
Я пока начал здесь этим заниматься, и, надеюсь, буду заниматься этим более обширно. Мне очень нравится путешествовать. Я также провожу очень много времени со своими детьми.
Сколько у Вас детей?
Пятеро детей.
Мал мала меньше? Сколько самому маленькому?
Самому маленькому 6 лет.
Ну, уже не такой маленький, можно брать в путешествие. Какие страны Вы посетили?
Прошлым летом я ездил в Вену, и в Израиль. Этим летом мы полетели вместе всей семьей в Израиль, путешествовали по всей стране.
У меня вопрос интимный: еврейские вина? Почему они такие сладкие? Любите ли Вы что-то покрепче, как раввин?
Я не пьющий человек. Наверное, я вырос среди американцев.
Вы счастливы, осуществляя свою миссию?
Да, да. Счастье идет из того, что человек имеет что-то выше себя в этой жизни. Когда у человека есть миссия, когда он живет не только для себя, а живет для какой-то великой цели, - это и есть счастье в этой жизни.