Съемка 30 сентября 2010 г.
Валерий, у Вас рассказов о жизни – на несколько недель, а может быть и месяцев. Но нам нужно уложиться в 15 минут. 15 минут, чтобы рассказать: год рождения, место рождения, вспомнить немножко детство, и, главное, конечно, Ваши годы здесь, в Соединенных штатах.
Родился я в городе Черновцы в 1945-м году, 17-го октября. Будучи 12-ти летним мальчишкой, я случайно узнал, что у нас нашлись родственники нашего отца. Как это произошло? Наш сосед имел доступ к иностранной прессе. Он принес нам варшавскую газету на еврейском языке. И мой отец прочитал маленькую объявление о том, что его разыскивают отец и сестра, которые не погибли в варшавском гетто, а, как и мой отец, уцелели.
Узнав об этом, отец ни разу, ни слова не сказал о том, что они проживают в Соединенных Штатах. Он сказал, что мы обязательно должны уехать в Польшу, и мы там встретимся.
В марте 1958-го года мы приехали в Польшу. Естественно, я на границе узнал, что мой дедушка и моя родная тетя проживают в Соединенных Штатах.
В Польше мы прожили 6 лет. Мой отец работал типографом. Моя мама, Раиса Степановна Куприянова, родилась в Пензенской области. Во время войны они познакомились. Я был продуктом этого знакомства.
В 1958-м году мы уже понимали, что ненадолго задержимся в Польше. Мой отец заболел. У него было затемнение на легких. В Соединенные Штаты с такой болезнью не пускали.
Мой отец пролежал в госпитале, ему вырезали сегмент легких. И мы, фактически говоря, уже собирались уехать в Австралию. Я настаивал на Соединенных Штатах. Мне почему-то, прочитав Драйзера «Финансист», очень нравилась идея приехать в Соединенные Штаты, продавать мыло и очень разбогатеть.
К сожалению, а может быть к счастью, приехав сюда, я встретил реальную американскую жизнь тех времен.
Какой это был год?
Это был 1964-й год.
Сколько лет вы провели в Польше?
Шесть лет. Шесть лет мы провели в Польше.
1964-й год... «Биттлз» в том году приехали в Америку?
Мы приехали одновременно с группой «Биттлз», очень популярной. И эти визги и крики молодежи, которая встречала эту группу, заставили меня подумать: «Неужели американцы такие сумасшедшие?»
Вы не подумали, что это Вас так приветствуют?
Нет, я так не подумал. Мы приехали пароходом, который, к сожалению, в нью-йоркский порт не пускали. Дело в том, что за год до нашего прибытия, команда парохода сбежала. И американцы запретили польским пароходам пришвартовываться в нью-йоркском порту.
Мы приехали через Монреаль и поездом добрались до города Нью-Йорк. И вот, я никогда не забуду эту встречу: после 27-ми летней разлуки, мой отец встречается со своим отцом. Они думали, что каждого из них нет в живых. И вот эта встреча, когда они бегут друг к другу на перроне вокзала – это незабываемая встреча. Я ее до сих пор помню и ощущаю.
Но это ведь была и Ваша первая встреча с Вашим дедом?
Да, это была первая встреча с моим дедушкой, который спустя 3 года умер.
Но я хочу вернуться к американской реальности. На следующий день тетка заявила о том, что в Америке все работают.
Тогда еще еврейские организации никому не помогали. Мы были предоставлены сами себе, и тетка сказала, что у нее для меня уже есть работа. Как только я проснулся, меня тут же повели в дом для престарелых и сказали, что я с сегодняшнего дня являюсь полуофициальным помощником на кухне и полу-официантом.
Проработав 7 дней в неделю, я пришел получать свой первый чек. Когда я увидел сумму $28, то спросил владельца: «Ведь минимальная оплата $1.25 в час».
Он мне ответил: «А ученическая – 77 центов».
Так что подметать полы тоже нужно было научиться.
Я разозлился. Мы тогда остановились у тетки в Far Rockaway. Для того, чтобы выехать из Far Rockaway, нужно было бросить 2 жетона по 15 центов. Бросив 2 жетона по 15 центов, я уехал на обувную фабрику к человеку, который говорил по-польски.
Я приехал устраиваться на работу. Я проработал 7 дней на этой фабрике, и понял, что такому человеку нужны только испанцы, которых он может погонять, и особого ума для этого не нужно.
В это время мой отец занимался поиском работы в различных типографиях. Естественно, очень мощное присутствие профсоюзов не давало шанса быстро найти работу.
В один прекрасный день, отец пришел и сказал: «Я побывал в «Новом Русском слове», но у меня такое ощущение, что евреев на работу не принимают».
Я говорю, как это может быть, ведь евреи владеют газетой? – Но в типографии нет ни одного еврея, - отвечает отец.
Через несколько дней в доме, где мы проживали, начали искать Вайнберга. Оказывается, там, в доме проживало четыре Вайнберга, четыре семьи Вайнбергов. Никак не могли найти нас.
И отец прибежал и радостно сказал: «Ты знаешь, меня на работу не принимают, но тебя решили взять в отдел экспедиции. Ты будешь работать в вечернее время, и отправлять газеты. За 6 дней в неделю тебе будут платить $75, причем наличными».
Я сказал, что уже согласен.
А дневное время у меня было свободное, и я начал изучать английский язык. Поступил на факультет коммерческой рекламы Нью-Йоркского университета. Через некоторое время произошел несчастный случай, в типографии один из метранпажей умер, и меня определили на две работы.
То есть, с утра я работал в типографии, а вечером - в отделе экспедиции.
Газета выходила 7 дней, поэтому работать приходилось очень часто по 7 дней и очень долго без отпускного периода.
Но я видел…, прозанимавшись n-ное количество времени в институте коммерческой рекламы, я понял, что мне нужно полностью перелицевать «Новое Русское слово», которое очень отставало не только от творчества, но, главным образом, от технологий.
И в поисках дешевых технологий, я начал посещать аукционы, купил подержанное, но более новое оборудование. Газета поменяла свое лицо. Естественно, это отметил и Марк Ефимович Вайнбаум, и Андрей Седых.
Владелец газеты и главный редактор?
Владельцем газеты был Виктор Исаакович Шимкин. В 1967-м году он меня случайно увидел в коридоре, а я уже 3 года проработал. Он посмотрел на меня и сказал: «А я вас где-то, молодой человек, видел».
В 1967-м году, в январе месяце Виктор Исаакович Шимкин скончался, и тогда Марк Ефимович Вайнбаум попросил Андрея Седых стать как бы административным директором газеты.
Марк Ефимович 19 марта 1973-го года умирает, и Андрей Седых предложил мне пост Генерального директора «Нового Русского слова». Мне тогда исполнилось 27 лет.
А кто работал тогда в штате?
Когда я зашел в типографию «Нового Русского слова», то первое, что увидел, как только открыл дверь, дроздовцев, галиполийцев, деникинцев. И разговоры, которые они вели, для юноши, который учился в советской школе – это было нечто очень непонятное.
То есть, чествовали генерала Власова. Очень часто я слышал о том, как галиполийцы и дроздовцы рассказывали, как они расправлялись бы, на сегодняшний день, с Красной армией.
Это был период познавательный лично для меня. Я очень не любил типографское дело, не любил газету, но «Новое Русское слово» почему-то полюбил, привык, и должен сказать, мой энтузиазм отметил мой учитель – Андрей Седых.
Я очень быстро по лестничке поднимался.
Андрей Седых, как и Марк Ефимович Вайнбаум, был человеком старой школы. Они не признавали, когда кто-то обращался к помощникам. Все письма, включая самых именитых журналистов, должны были отправляться только на имя главного редактора.
Но и к этому я очень быстро привык. Я полюбил газету только по одной причине. Она дала мне возможность встретиться с самыми интересными людьми, не только иммиграции, но в дальнейшем с мировыми личностями. С людьми, которые на сегодняшний день являются исторически самыми знаменитыми.
Я помню, когда Андрей Седых пришел и рассказал историю его знакомства с Иосифом Бродским. Он сказал мне: «Я подошел к Бродскому и сказал ему: «Иосиф, я не печатаю Вас только потому, что я Вас не понимаю».
Иосиф посмотрел и сказал: «Ну, все в порядке».
Накануне получения Нобелевской премии, я, напечатал произведения Иосифа Бродского разворотом в «Новом Русском слове».
И я горжусь, что на моем пути встречались такие люди. Я очень дружил с Максимовым, с Войновичем, часто беседовал с Окуджавой.
Моя первая встреча с Евгением Евтушенко произошла в 1965-м году. И они меня так упоили водкой, что мне пришлось спать на редакторском столе. Это было первое мое боевое крещенье в газете.
Валерий, путь газеты еще долгий. Какие планы?
Я могу сказать, что газета «Новое Русское слово» переживала во все времена кризисы, из которых постоянно выходила. Я знаю, что на сегодняшний день высокие технологии вытесняют постепенно прессу. Но я также знаю, что «Новое Русское слово», в своем роде, бренд. И я сделаю все возможное, чтобы «Новое Русское слово» было, существовало, - и, вместе с интернетовским нашим сайтом, мы улучшили, укрепили и создали действительно настоящий рупор Русской Америки.
Вы чувствуете себя счастливым человеком?
Я чувствую себя очень счастливым человеком.